— Дефина выехала, — сообщила ей Мерседес тоном, запрещающим впадать в панику. — Она привезет подборку фирменной одежды, из которой ты сможешь выбрать что-нибудь подходящее.
Прошло десять, двадцать минут. Когда Карен наконец увидела лицо Дефины за вешалкой с одеждой, которую втолкнули в комнату, она впервые за много часов вздохнула свободно.
— Начала новую битву? — спросила Дефина. — Ничего не бойся, я с тобой.
Она выбрала темно-коричневый пиджак с передвижной вешалки.
— Оператор говорит, что отснимут только верхнюю часть — выше пояса. Ты можешь оставаться в легинсах. Ну что, примерим? Если ты хочешь выглядеть по-настоящему естественной, то может быть наденешь свитер со свободным воротом?
Карен повернулась к Мерседес.
— Что тебе кажется более подходящим? — спросила она.
— Ты хорошо скроешь микрофон, если наденешь пиджак, но мне больше нравятся на тебе естественные линии свитера.
— Мне тоже, — подтвердила Дефина.
Она стянула с вешалки свитер с высоким шейным отворотом и потянулась за другим. Дефина покачала головой.
— Ты стерла четверть грима, бледнолицая, — сказала она, указывая на линию краски на шее Карен.
В этот раз рыжая девица сама пришла к Карен. С нею вместе пришли оператор и режиссер. По-видимому, они выбивались из расписания.
— Эл уже ждет, — дергался Пол Свифт.
Рыжая начала наносить косметику быстрее, и наконец Карен была готова для одевания. Очень осторожно Дефина и Мерседес натянули на нее свитер и спрятали в него микрофон. На этот раз он прикрепился очень легко. Все казалось удобным, но Карен почувствовала жесткий выступ у себя под локтем. Она потянулась и схватилась за что-то руками. И это «что-то» оказалось саше, приколотое золотой булавкой со стороны подкладки.
— Оставь это в покое, — сказала Дефина. — Это подарок мадам Ренольт. Он поможет тебе.
Карен чувствовала, что сейчас она готова принять даже эту помощь.
«Какого черта, — говорила она себе, — почему магические амулеты мадам Ренольт ты считаешь большим предрассудком, чем свои магические фотографии?»
— Какие требования вы предъявляете одежде? — спросила Эл.
— Она должна украшать женщину и быть удобной. Она должна защищать ее.
Карен привыкла к освещению, и казалось, что ей удалось быть одновременно и интересной, и искренней. Эл Халл подвинулась ближе на элегантном вращающемся белом кресле и наклонилась к ней.
— К кому, по вашему мнению, приходит успех в мире моды?
— Ну, я думаю, успех приходит к тем, кто лучше всего может согласовать женскую наружность с внутренним миром женщины.
Карен подумала, не слишком ли претенциозно звучит ее ответ? Но ведь она искренне считала, что это и есть залог успеха.
— А что вы думаете о нарядах Христиана Лакруа? Или о других модельерах того же ранга?
Лакруа был первым французским законодателем моды, который начал свое дело двадцать лет назад. После двух сезонов шумихи его загубили аплодисментами. Те, кто его поддерживал, потеряли миллионы. Это был один из показательных провалов, которых так боялась Карен. Она знала, что Эл надеялась выудить у нее что-нибудь в этом роде и о других модельерах. Если она попадется на крючок, то наживет себе кучу врагов. Если же не ответит на вопрос, то будет выглядеть пай-девочкой и совершит один из самых страшных грехов на телепрезентации — наскучит аудитории.
Она поглядела на Эл. Внешность ведущей была прямо-таки совершенна. Ее волосы спадали на плечи гладким каскадом многочисленных светлых прядей. Каждая из них была на своем месте. Карен заметила, что ее обслуживали два человека, которые поправляли прическу всякий раз, когда Эл оказывалась вне поля зрения камеры. Но никто не думал поправлять прическу Карен. «Может быть, мой лоб вспотел под светом юпитеров, а волосы стали лосниться?»
— Я думаю, что разнообразие — это замечательно, — сказала Карен. — Я думаю, что мужчины и женщины должны иметь возможность неограниченного выбора. Что же касается меня, то я не люблю костюмы, как бы хороши они ни были.
Это должно сойти для Лакруа и остальных.
— Так вы называете Лакруа создателем костюмов? — подхватила Эл реплику.
Нет, она не даст Карен с достоинством уйти от ответа.
«Я его так не называла, а вот тебя бы назвала сукой», — обозлилась про себя Карен. Однако лицо ее сохраняло дружелюбное выражение. Более того, она засмеялась.
— Постойте, постойте! — сказала она. — Это вы так называете его, а не я.
Откуда это у нее? Этой репликой она чистенько вернула все на свои места. Локтем Карен почувствовала небольшой выступ саше под свитером. «Благодарю вас, мадам Ренольт».
— В вашем бизнесе достаточно часто воруют, не так ли? Например, говорят, что когда вы смотрите на модели одежды этого года у Норис Кливленд, то видите прошлогодние модели Карен Каан. Что вы на это скажете?
Карен неловко засмеялась.
— А знаете, что еще говорят? Что нет ничего нового под луной. Все мы черпаем свое вдохновение отовсюду. Если я кого-то воодушевляю и у него получается, то это мне льстит, если же нет — то я огорчаюсь. Великий модельер Норелл говорил, что вся его карьера — это только новая интерпретация идей Шанель.
Эл прервала поток вопросов, но на ее лице появилось то озабоченное выражение, которое для зрителей означало, что следует ожидать действительно убийственную подначку. Карен сконцентрировалась, чтобы встретить вызов.
— Вы нравитесь женщинам потому, что достигли успеха в бизнесе. В мире мужчин у вас тоже все в порядке. Каково отношение вашего мужа к тому, что он занимает подчиненное положение? — спросила она. — Приводит ли это к проблемам в семейной жизни? Для мужчины, наверное, трудно быть вторым после жены, особенно: для вашего мужа с его динамизмом и энергией?
«О Боже! Что наговорил ей Джефри в своем интервью?»
— Джефри не занимает подчиненного положения. Он принимает все деловые решения и отвечает за них. Он — моя движущая сила.
— Значит, вы признаете, что он играет поддерживающую, а не ведущую роль в вашем деле. Творческое начало остается за вами?
— Нет. Я этого не говорила.
В растерянности Карен отвернулась от камеры и от Эл.
— Мы не соперничаем, мы дополняем друг друга. Я — конструктор одежды, он — конструктор нашей компании. Мы оба творцы.
— Но ведь это вам присужден Приз Оукли, — сладким голосом возразила Эл.
— Да, и Джефри очень гордится этим.
— Очень современно, — прокомментировала Эл. — И он не возражает, что контрольный пакет акций вашей компании у вас? Вы правда контролируете ее?
«Черт возьми! Откуда она знает? Уж точно не от Джефри. У нас — частная компания. Как смогли ее ищейки пронюхать об этом?» Если она будет отрицать — то соврет, если подтвердит — не унизит ли тем самым Джефри? Карен почувствовала, что затягивает ответ. Надо что-то сказать.
— Нет, я не имею контрольного пакета, и нас обоих устраивает, как развивается дело. А вы считаете, что должно быть по-другому?
Эл не ответила.
— Не собираетесь ли вы продавать свою компанию в ближайшем будущем?
Карен перевела дыхание.
— Я не вижу в этом необходимости, — ответила она. — Но все может случиться.
Карен почувствовала, как на верхней губе выступили капельки пота. Она хотела перерыва, чтобы выпить стакан воды и спросить мнение Дефины о том, какое впечатление она производит с экрана. Интересно, приехал ли Джефри и не сидит ли он где-нибудь рядом за осветительной аппаратурой зеленой комнаты? Уж не реагировал ли он со стоном на ее ответы? Имеет ли она право прервать интервью, чтобы собраться с силами?
Этого не потребовалось. Эл наклонилась к ней и дотронулась до ее руки.
— Благодарю вас за то, что вы пришли сегодня.
Но только Карен открыла рот, чтобы сказать: «Всегда рада», как Эл тряхнула своей совершенной головкой и обратилась к режиссеру.