Почти все наряды дизайна Карен были нейтральны по окраске: пшеничного цвета, цвета слоновой кости, серые, коричневые, то есть обычных, естественных, но тем не менее элегантных цветов. Именно цвет собирает вещи в единый ансамбль. И снова Карен вспомнила Шанель, которая не доверяла цветовой гамме природы: у природы «плохой вкус». Коко отдавала предпочтение бежевому цвету из-за его живой естественности. И еще красному — потому что это цвет крови. Коко говорила: «Мы так сильно спрятаны внутри себя, что не грех бы показаться немножко наружу». Карен усвоила большинство ее теорий, но сама не пользовалась красным цветом. Она наелась им досыта в годы работы с Нэнси Рейган и к тому же подозревала, что увлечение Шанель красным объяснялось просто — этот цвет шел ей.
Широко известно возражение против женщин-модельеров: их работы хуже мужских, потому что они моделируют под себя. Карен признавала, что это отчасти относится и к ней. Но разве мужчины-дизайнеры не моделируют одежду для своих манекенов — несбыточно совершенных идеалов, — которая тоже не устраивает обычных женщин?
Конечно, не все сводится к цвету. Несмотря на изменчивость моды, силуэты должны быть удобными, меняться со временем, но так, чтобы они как бы естественно вытекали из предыдущей коллекции.
Проблема заключалась в том, что она могла сделать это, но цены нарядов оказывалась очень высокими, не по карману средней американке. И даже типовая одежда для промышленной бридж-линии была все-таки очень дорогой. Карен покачала головой, размышляя о запутанности классификации товаров в индустрии одежды. Спортсмены не носят «спортивную одежду-бридж». Люди носят куртки, блузки, юбки и джинсы, в которых ходят на работу. «Спортивная одежда за умеренную плату» — таково кодовое название для более дешевого барахла на массовом рынке. Боссы носят «бридж», их секретари — «умеренное». Карен хотела, чтобы ее одежда была доступной для рабочих. Контракт с Norm Со позволит наладить выпуск менее дорогой одежды в противовес Лиз Клайнборнз и омерзительному ширпотребу Бетти Мейер. Ширпотреб — специализация и Norm Со. Карен осознавала, что методы ее кроя и стиля придется адаптировать под менее роскошные, но все же приличные ткани. В этом и состояли требования контракта с Norm Со. Однако вместе с продажей лицензии теряется и контроль над ситуацией. Она попыталась представить, на что будет похожа работа с Norm Со: как она допускает к производству коллекцию, которая будет носить ее имя, но которую сама не разрабатывала. У нее будет сердечный приступ! Однажды Билла Бласса попросили поставить свое имя на модели гроба! Она не могла без смеха вспоминать об этом.
Другая опасность таилась в возможности стать сверхпопулярной. Карден и Халстон продали лицензии на такое количество продукции, что их имена потеряли былой блеск и перестали что-либо значить. Мир моды слишком переменчив. Очень немногим дизайнерам удается держать свою марку так надежно, как держала Шанель. Но Шанель ничего не лицензировала. Ее дело находилось под ее полным контролем, а после смерти оно столь же надежно контролировалось Вертмейерами. Впрочем, мало кто может позволить себе такую роскошь. Нужно постоянно балансировать на грани забвения и сверхпопулярности.
С другой стороны, Карен мало что может сделать, не теряя контроля в той или иной степени. Она не может быстро расширить предприятие, не привлекая крупные внешние деньги. А то, что она расширяет его сейчас, пусть медленно, но на собственные средства, — это просто неоправданный риск, на который ей не надо идти. Как говорит Джефри, самое лучшее — это ДДЛ, деньги других людей. В ее конкретном случае одним из «других людей» был Билл Уолпер из фирмы Norm Со.
Карен еще раз оглядела гардеробную. В этот раз ей хотелось одеться в черное. Если надеть шелковое платье, то не будет ли она выглядеть недостаточно официально? Лучше всего она себя чувствовала в кашемировом наборе собственного изготовления: свитер, подобранные к нему жакет и шаль, но это уж совсем по-спортивному, да к тому же в нем будет слишком жарко: на дворе весна. Карен была творческой натурой и не могла надеть стандартный деловой костюм ни для встречи с Биллом Уолпером, ни для любой другой. Она считала, что костюм идет женщине, когда производит впечатление, будто она под ним голая, без нижнего белья. Впрочем, все эти рассуждения бесполезны: в ее гардеробе не было формального делового костюма. Успех Карен в создании модной одежды во многом объяснялся ее установкой выявить женственное в формальном облике деловой женщины.
Биллу Уолперу, кажется, тоже удалось выявить женственное в большом количестве женщин, с которые он вступал в деловой контакт. Он переспал с каждой из них. Так по крайней мере сплетничали на Седьмой авеню. Карен никогда с ним не встречалась, но по фотографиям в журналах он не производил на нее сильного впечатления. По-видимому, его привлекательность заключалась в размере его бумажника.
Сплетни об Уолпере она услышала от одного из служащих компании Оскара де ла Ренты, с которым поднималась как-то в лифте. Но не исключено, что треп был преднамеренным, чтобы помешать заключить контракт. Публика, вовлеченная в торговлю тряпьем, была очень завистливой, а сейчас Карен стала для них ключевой фигурой. Причем не столько из-за сногсшибательной новизны ее дизайнов, сколько из-за популярности, которую она получила в модной прессе.
В ее деле служба общественных связей была почти столь же важна, как и основная работа по дизайну. Ей не хотелось признаваться в этом. Но годы бесплодных усилий в попытках добиться популярности собственными силами привели к тому, что пришлось уступить настояниям Джефри и нанять на работу Мерседес Бернард. Она осознавала, что им с Джефри повезло: им удалось переманить к себе ценного сотрудника редакции журнала. Мерседес уже не устраивало положение престижного, но низкооплачиваемого работника. Ей хотелось заработать перед уходом в отставку. Джефри обещал предоставить ей такую возможность. За шестнадцать месяцев ее активности в К. К. Inc. вышла огромная статья о Карен в «Вейнити Феар», а в обоих основных журналах — «Нью вуман» и «Нью-Йорк мэгезин» — появились обзоры ее моделей; книги по моде стали уделять много внимания ее работам; у Карен брали интервью Чарли Роуз и Барбара Уолтер, с десяток раз она появлялась на телеэкранах в программе CNN. И она стала закадычной подругой Эльзы Кленш.
Карен понимала, что, как бы ей ни была противна журналистская сосредоточенность не на ее работах, а на подробностях ее личной жизни, ей придется смириться с этим. Америка — это центр культа знаменитостей, самое главное — добиться популярности. Еще недавно к дизайнерам модной одежды относились с презрением, как к простым портным. Теперь к ним относятся, как к кинозвездам, люди увиваются вокруг них. Ей надо играть по правилам: она стала желанной для компании Norm Со и ей подобных из-за фотографий и статей в журналах.
Зазвонил телефон. У Карен не было времени на разговор, но поскольку линия подключалась автоматически, то она услышала голос звонившей по телефону.
— Карен, это я — Лиза! Я попыталась дозвониться тебе на работу, но не смогла. Прости меня за поведение у тебя в гостях. Получилось неловко. Надеюсь ты не очень сердишься на меня? Давай поговорим…
Наступила короткая пауза, но Карен слышала, что сестра не кладет трубку.
— Я соскучилась по тебе, Карен! — сказала Лиза.
Наконец раздался гудок линии телефонной связи, за которым последовал щелчок — аппарат отключился. Карен чувствовала себя виноватой. Надо было поговорить с Лизой. Как долго еще она будет увиливать от разговора? Чем дольше она затягивает, тем труднее решиться на него. Если жизнь Карен становилась полнее и шире, то у Лизы наоборот — мельче, изолированнее. Как же может она поделиться с сестрой своими заботами и не казаться при этом хвастливой?
Карен потянулась и достала серый кардиган из шелкового трикотажа без пуговиц и сопутствующую ему одежду. Затем — пакет с новыми колготками от Фогеля. Они стоят двадцать шесть долларов — непозволительная роскошь и непрактичность: колготки готовы поехать от любого чиха. Однако их элегантность и утонченность оттенка были выше всяких похвал. Карен обычно не прибегала к помощи небольших хлопковых перчаток, которые Фогель включал в комплект с целью помочь надеть на себя его продукцию, не повредив ткани. В этот раз она воспользовалась ими, с негодованием вильнула бедрами — и благополучно натянула колготки. Верхняя часть их была сделана из более плотного материала, обжимающего формы почти до колен — ухищрение, придуманное для женщин пожилого возраста и призванное предоставить им большую свободу в движениях.