– Сделаем так, – продолжал господин Мархель. – В том, что мост не сдан в срок, виновен генерал Айзенкопф, но он погиб на посту, а мертвые сраму не имут. А в предыдущие события внесем корректировку: дескать, реальный вклад в руководство строительством вносил полковник Мейбагс, а генерал только привносил разлад и беззакония. Как тебе такой оборот событий?
– Круто, – сказал Петер.
– Разумеется, – сказал господин Мархель. – Только круто и можно в таких обстоятельствах.
Преображенный сценарий был таким:
«…преодолевая волнение, инженер Юнгман докладывает Высшему Имперскому Совету свой проект; генералы встречают его недоверчиво, но вот мы видим, как полковник Мейбагс наклоняется к уху генерала Айзенкопфа и шепчет ему что-то и трехкоронный генерал подходит к инженеру, жмет ему руку и похлопывает по плечу… Мощные бульдозеры прокладывают дорогу в горах, саперы взрывают скалы, и вот расчищено место для будущего великого строительства. И постоянно среди саперов мы видим полковника Мейбагса, окруженного подлинной любовью. Вот настал великий день: саперы, стоя в строю, принимают поздравления от генерала Айзенкопфа; вот они в едином порыве устремляются на свои рабочие места. Генерал садится в машину, где его ожидает кинозвезда Лолита Борхен, и уезжает. Полковник Мейбагс руководит работами. Взревели сервомоторы, засверкали огни сварки, и вот первая секция моста медленно, почти незаметно для глаза, двинулась вперед – и повисла над бездной… Бдительно несут службу зенитчики: солдаты и офицеры во главе с полковником Мейбагсом вглядываются в небо. Неприятельский самолет! Полковник отстраняет наводчика орудия и сам занимает его место. Огонь! – командует он. В небе исключительно кучно возникают белые шарики разрывов, секунда – и, пылая, вражеский ас врезается в скалы! Обломки самолета крупным планом. Еще и еще обломки. Никто не прорвется к мосту!
Часть II. Блиндаж, саперы отдыхают. Читают письма из дому, играют в шахматы, поют песни. Ужин, появляются зеленые солдатские фляжки с добрым ромом, произносится тост: „За победу! За Императора! За нашего генерала Айзенкопфа!“ Но мы видим, как, отвернувшись, многие саперы шепчут: „За нашего полковника Мейбагса!“ Ночь. Саперы спят…» – ну и так далее.
– Надо не забыть вскрыть гнусную сущность майора Вельта, – напомнил Петер.
– Да-да, – согласился господин Мархель, продолжая вписывать поправки в сценарий. – Мавр сделал свое дело. Поясним, что он в силу своей перверсии ненавидел гетеросексуальных мужчин и подсознательно стремился к их устранению.
– По-моему, вы перегибаете палку, – забеспокоился генерал.
– Молчи, покойник! – весело сказал господин Мархель.
– Тогда бы надо освободить тех… в лагере, – сказал Петер.
– Да? – Господин Мархель отложил карандаш, почесал переносицу. – Нет. Рановато. Они нам еще пригодятся. Вот закончим мост, тогда…
– Саперы говорят – рабочих рук не хватает, – напомнил Петер.
– Ерунда, – сказал генерал. – Плохому плясуну всегда яйца мешают.
– Нет, Йо, ты не прав, – сказал господин Мархель. – Нельзя так сразу отказываться от такого резерва рабочей силы. Не по-хозяйски это. Давай-ка ты, пока живой, заставь Тунборга проверить, действительно ли не хватает и сколько. Можно будет часть штрафников освободить и направить на работу.
– А как же их предательство? – спросил генерал.
– Как было? Сажали-то их для перевоспитания, не так ли? Вот и отберем тех, кто успел перевоспитаться.
– Ваше дело, – сказал генерал.
– Да, и еще, – сказал Петер. – По сценарию – у нас в одном кадре получаются и генерал Айзенкопф, и полковник Мейбагс. Но… – Он кивнул на генерала и развел руками.
– Без проблем, – сказал господин Мархель. – Под бывшего генерала загримируем кого-нибудь из штабных. Подполковника этого… как его?
– Азаусси, – подсказал генерал.
– Азаусси? – переспросил господин Мархель. – Где ты их берешь с такими фамилиями?
– Старинная дворянская фамилия, – сказал генерал слегка обиженно. – Уж тебе-то надо знать историю Отечества.
– Ну извини, – развел руками господин Мархель.
– Извиняю, – сказал генерал.
– Значит, так, Петер, – сказал господин Мархель. – Сейчас в самом быстром темпе надо состряпать несколько сцен с генералом и полковником в одном кадре, потом с генералом отдельно, потом гибель генерала на боевом посту, и где-нибудь ближе к вечеру уже надо будет дать официальное сообщение.
– Тогда прямо сейчас и начнем, – сказал Петер.
Подполковника-адъютанта загримировали под генерала Айзенкопфа, получилось довольно похоже, но играл он плохо и путал реплики. В глазах его застыло выражение тихого панического страдания. Его снимали в группе офицеров и соло, статично и в движении, со словами и без. В один из моментов съемки – около статуи Императора – Петер, воспользовавшись тем, что рядом никого не было, шепнул ему: