Ридли Пирсон
Опознание невозможно
«Опознание невозможно» посвящается моим родителям, Бетси и Бобу Пирсон, за все замечательные годы, прошедшие, настоящие и будущие, и моей жене Марселле за ее любовь и помощь.
Те, кому я хотел бы выразить особую благодарность:
Брайан ДеФиоре, редактор
Боб Пирсон
Ричард Харт
Линетт Вестендорф
Карен Освальт
Бардж Ливай
Уолт Фемлинг
Джерри Фемлинг
Флетчер Брок
Келли Хаттер
Стивен Гарман
Эмили Дрейфус
Бен Дрейфус
Нексис-Лексис
Уильям Мартин
Майда Сполдинг
Майкл Янгблод
Пит Конрад
Эндрю Гэмильтон
Дональд Риэй
С. Д. и Хэп Хэппл
Норм Принс
Кристиан Харрис
Роял МакКлюр
Дональд Кэмерон
Билл Диец
Пол Витт
Крис Врид
Роберт Гилсон
Мэри К. Петерсон
Нэнси Лафф
Альберт Цукерман
~~~
Весь этот мир не был создан ни богами, ни людьми, все рождается из огня и в огонь уходит, все разменивается на огонь.
Мы все живем в доме в огне, и нельзя вызвать пожарных; нет выхода из него, только окно на верхнем этаже, сквозь которое мы выглядываем, пока огонь сжигает дотла наш дом вместе с нами, пойманными, запертыми в нем.
Глава первая
Пожар начался на закате.
Он казался живым, заполнив здание своим жарким, смрадным дыханием. Он бежал по дому, как вода, не задерживаясь и не останавливаясь нигде, пожирая все на своем пути, непочтительный и неумолимый. Он двигался, как призрак, от комнаты к комнате, поедая занавески, коврики, полотенца, постельное белье, одежду, обувь и одеяла в шкафах, уничтожая все и стирая всяческие следы человеческого пребывания. Он вторгался в многочисленные комнаты подобно неудержимому вирусу, разрушающему соседние клетки, отравляя, инфицируя, поглощая. Он жадно впивался в дерево дверных косяков, карабкался по стенам, съедал краску и покрывал волдырями потолок. Лампочки лопались со звуком, напоминающим взрыв петард «Черная кошка». Это был не простой пожар.
Он буквально испарил мелкую мебель, стулья, столы, буфеты и комоды — все растворилось в его потоке. Он заново отполировал, а потом и поглотил письменный стол, купленный в прошлые выходные на блошином рынке, — письменный стол, который она отчистила от уродливой зеленой краски и любовно покрыла прозрачным пластиком, способным продержаться, по уверению производителя, целых тридцать лет.
Дольше, чем продержалась она сама.
Дороти Энрайт показалось, что в темноте сработала вспышка фотоаппарата. Это возникло задолго до того, как погибли одежда или комнаты. Все началось со странного рокочущего звука, который зародился где-то в глубине стен. Сначала она решила, что происходит землетрясение. Но это впечатление рассеялось после того, как перед глазами у нее мелькнула быстрая и удивительно холодная искра. Для нее пожар начался не с жара, а вспышкой пронизывающего до костей холода.
Он сжег ее волосы, кожу на лице — и она упала ничком, у нее перехватило горло, так что даже кричать она уже не могла. С серией хлопков лопнули и, подобно сосновой хвое, брошенной в огонь, быстро взорвались ее хрупкие кости.
Унитазы и раковины расплавились — возник внезапный поток фарфора, текущий, словно лава.
Дороти Энрайт была мертва через двадцать секунд после начала пожара. Но перед смертью она побывала в аду, где ей было совсем не место. У этой женщины там не было никаких дел. Никаких дел, если учесть, что один из членов пожарного отделения получил письмо с угрозами за одиннадцать часов до пожара, и этот человек никак не отреагировал на них.
К тому времени, когда были убраны пожарные шланги, начальнику пятой пожарной команды фактически нечего было исследовать или собирать в качестве улик. Истина ускользнула от него. Истина, подобно дому Дороти Энрайт и самой Дороти, улетучилась, как дым, уничтоженная до такой степени, что не подлежала опознанию.
Глава вторая
Телефон в доме Болдта зазвонил в шесть сорок вечера во вторник, десятого сентября. Элизабет, которой в марте должно было исполниться сорок, передала трубку мужу и громко вздохнула, чтобы лишний раз подчеркнуть свое недовольство тем, что работа мужа вмешивалась в их личную жизнь.