Гарман нажал на газ.
Шины пикапа с визгом преодолели бордюр, и Гарман помчался через заброшенную стоянку в сторону ближайшей улицы и бушующего пламени.
Болдт не знал (да и не думал), что топлива в грузовике хватило бы, чтобы уничтожить три квартала домов; он только знал, что Майлзу и Саре как никогда нужен отец, а отец этот ехал на пикапе в преисподнюю.
Не имело значения, хотел ли Гарман сбежать или покончить с собой, потому что и так было ясно, куда едет грузовик.
Водитель повернул к сержанту свое пустое белое лицо с карими глазами, которые выглядывали из-под неестественной кожи. На мгновение между ними будто пролетела искра. Болдт потянулся к коробке передач, но Гарман сильно ударил его. Сержант протиснулся дальше в окно, толкая водителя на пассажирское сиденье. Он попытался сохранить равновесие, и его вытянутая рука застряла в руле; теперь повернуть руль было невозможно. Пикап подпрыгнул на выбоине, Болдт ударился головой о крышу, а грузовик изменил курс и ударился в одну из цистерн. Ощущение было такое, будто они врезались в кирпичную стену. Они накренились вправо, снова направляясь к горящему зданию, и переехали пожарный шланг. Болдт почувствовал, что у него сломалась рука. От боли закружилась голова, и на мгновение он потерял сознание. Ему было трудно дышать.
Они неслись прямо в пустой дверной проем горящего дома — прямиком в ад.
«Мне тут нечего делать, — подумал Болдт. — Мое время еще не пришло».
Гарман схватил Болдта за лицо, пытаясь вытолкнуть в окно. Ногой он нажал на газ, и грузовик рванул вперед.
Превозмогая боль, Болдт просунул сломанную руку еще дальше, стремясь нащупать ключ зажигания. Внимание Гармана приковало белое ведро на полу. Болдт понял, что это ведро для мойки окон; в нем находилось ракетное топливо. Гарман наклонился к ведру, но Болдт схватил его за капюшон и рванул на себя.
«Раны на ушах довольно болезненные», — вспомнились ему слова медсестры.
Не выпуская капюшона, Болдт дергал голову Гармана из стороны в сторону. Гарман сопротивлялся, но Болдт был в более удобном положении. Правое ухо Гармана ударилось в заднее стекло кабины. Он закричал от боли.
Болдт просунул сломанную левую руку еще дальше; пальцы нашарили ключ и повернули его.
Мотор заглох.
Грузовик остановился в пятнадцати ярдах от кирпичной стены горящего здания. Краска на капоте пузырилась и шелушилась от жары. Кабина напоминала духовку.
На Болдта с Гарманом нацелились пять шлангов, и на грузовик обрушились каскады воды. Под ее напором Болдт влетел в кабину, упав на Гармана.
Они находились слишком близко к огню. Сержант понимал, что грузовик вот-вот загорится и взорвется.
Болдт почувствовал, как сильные руки схватили его за ноги. «Держись!» — раздался голос снаружи. Пикап качнулся и сдвинулся вбок: пожарная машина врезалась в него, чтобы оттолкнуть подальше от пожара. Руки продолжали держать Болдта.
Теперь грузовик оказался в двадцати ярдах от пламени. Громкие голоса выкрикивали приказы на каком-то своем языке — Болдт ничего не понимал. Он почувствовал, как кто-то вытаскивает из-под него Гармана.
— Держите его! — закричал Болдт, но его голос потонул в общем хоре. Он понимал, что большинство пожарных вряд ли знают о главной цели операции, о том, как опасен Гарман. — Держите его покрепче!
Когда Гарман коснулся земли, в руках у его спасителей остался лишь застегнутый балахон. Гарман дважды перекатился. Болдт наблюдал за ним и позже уверял Дафну, что в какое-то мгновение их взгляды встретились. Он клялся, что в глазах у Гармана не было ничего: ни раскаяния, ни страха, ни жизни.
Джонни Гарман встал на ноги и обернулся к группе полицейских, которые бежали в его сторону. Болдт вспомнил слова Дафны о реакции Гармана на толпу.
— Нет! — закричал Болдт полицейским, которые стремительно приближались.
Гарман взглянул на вооруженных людей, бегущих к нему, взглянул на Болдта, повернулся и со всех ног бросился в горящее здание. Пламя охватило его еще до того, как он начал кричать, и пульсирующий оранжевый свет поглотил его.
Глава семьдесят пятая
Дождь был очень кстати. Дафна радовалось дождю, потому что он скрывал ее слезы.
— Ты можешь не заходить внутрь, — сказал Бен, имея в виду «мне этого не хочется».
— Я только провожу тебя до двери, — ответила она.
— Как хочешь.
Ей было больно видеть, как он рад возвращению к Эмили. Как же ей хотелось, чтобы он вдруг передумал и попросил ее никогда не покидать его! Но самые приятные события пролетают через жизнь, как мигрирующие птицы, подумала Дафна. Они не приземляются. Они дают тебе полюбоваться красотой и летят дальше.