Зазыбу сегодня Гапка встретила тоже ревниво, может быть, даже враждебно, будто человек пришел, самое малое, описывать за долги имущество.
А Чубарь, наоборот, обрадовался.
- Как ты проведал, что я здесь? - спросил он возбужденно после того, как они крепко пожали друг другу руки.
- Сорока отсюль прилетала, - пошутил Зазыба, тоже не пряча радости.
- Ну, а по правде?
- Если по правде, то бабиновичский Хоня сказал.
- Где ты его видел?
- В местечке.
- И он тебе сказал, что я в Мамоновке? - насторожился Чубарь. - Откуда он мог знать?
- Нет, об этом я сам догадался.
- Вот и хорошо, - успокоился Чубарь. - А то я уж, грешным делом, подумал... Да ты садись, - пригласил он и, как только Зазыба опустился в самодельное, с гнутой спинкой кресло, которое словно бы с расчетом было поставлено дальше от окна, спросил о самом главном: - Ну как тут, заместитель? Что нового?
Зазыба усмехнулся.
- Гм, нового... Нового много, считай, что все новое. И самое первое это то, что ты теперь уже не председатель, а я не заместитель. Потому что колхоза нет.
- А не поторопился ты его распустить?
Зазыба пожал плечами, снова усмехнулся, но более нетерпеливо.
- Я и сам одно время думал, не торопимся ли мы. Даже полаялся кое с кем. А потом вижу - в самый раз. Особенно если учесть, что комендант тоже неудовольствие выразил нашей торопливостью, даже проборку сделал мне за это на совещании.
- Что за совещание?
- Обыкновенное. Немцы собирали полицейских, старост, председателей колхозов, где они остались еще, ну и советовались, как новый порядок ладить.
- А ты при чем здесь? Ты ж не староста и не полицейский. Даже не председатель колхоза.
- И я так считал, что ни при чем. А комендант почему-то не поверил. Тоже вызвал. Да и говорит при всех, что мы самоуправством занялись, поделив колхозную собственность. Грозился, мол, расследует дело. Так что не один ты недоволен.
- Ну, комендант - это одно, а я - другое!
Зазыба вдруг почувствовал в Чубаревом голосе прежнее упрямство, которое порой граничило с безрассудством и нередко мешало им жить в согласии между собой. Поэтому сказал примирительно:
- На это есть санкция колхозного правления. Протокол тоже составлен, чтобы раздать имущество и поделить посевы. Но не насовсем, а только на сохранение колхозникам до прихода Красной Армии.
- Что-то я не слыхал раньше такой директивы. Что, новая поступила? пронзительно глянул на Зазыбу Чубарь.
- Просто правленцы сами решили так.
- С твоей, конечно, помощью?
- А как же.
- Что я тебе говорил? Приказано было уничтожать, все уничтожать! Не сохранять, а уничтожать! Думаешь, немцы такие дураки, чтобы не найти, где вы что спрячете? Я сам когда-то при раскулачивании искал, знаю.
- Ну, что найдут, а что и нет.
- Вот, вот!..
Видя, что на Чубаря мало действуют его доводы, Зазыба решил зайти с другой стороны, надеясь, что это уж непременно подействует.
- Вот ты говоришь, - покачал головой он, - что будто бы все треба только уничтожать, чтобы не досталось немцам. Думаешь, мне очень хочется, чтобы они жирели на наших хлебах? Кстати, я потом беседовал с Маштаковым. Тот тоже не говорил, чтобы я подчистую уничтожил все.
- А чего же он хотел?
- Ну, конкретных указаний не давал, но уничтожать колхозное достояние не приказывал. Говорил, в частности, что хлеб и самим понадобится.
- Когда это было?
- Сдается, не на другой ли день, как ты ушел из Веремеек.
- Он к тебе приезжал?
- Нет, в Кулигаевку. А меня уже после покликали туда.
- Ну, и про что вы говорили?
- Примерно про все. Кстати, о тебе он тоже спрашивал.
- А ты что?
- Сказал, что видели тебя на большаке, небось подался в Крутогорье.
- А он?
- Возмутился. Говорил, что тебя где-то ждали перед этим, а ты не пришел.
Чубарь долго молчал, потом спросил:
- Как полагаешь, он здесь, в районе?
- Чего не ведаю, того не ведаю, - развел Зазыба руками.
Тогда Чубарь отбросил взмахом головы волосы, чтобы не падали на лоб и лежали ровней, согнал с лица глубокую задумчивость, которую сменили нетерпение и решительность, и перевел разговор на другое.
- Ну, про колхоз и про то, что вы теперь делаете, я наслушался за эти дни и от нее, - Чубарь кинул взгляд на хозяйку, которая все еще находила себе какие-то дела в хате. - Только не хватало услышать от главного действующего лица. Теперь и это состоялось. Таким образом, надо считать, что новый порядок в Веремейках уже действует. И полицейский есть?
- Есть. Браво-Животовский.
- Жаль, что до него в свое время не добрались. Затаился, подлюга.
- Ты с ним осторожней. Вооруженный ходит, да и грозился как-то, что не пощадит тебя, если встретить доведется.
- Тут кто кого. Я тоже без винтовки не хожу. Поразводили сволоты разной!
- Да она как-то сама...
- Потому что ждала, покуда время настанет. Браво-Животовский тоже был на совещании?
- Он меня и возил.
- Значит, начал командовать?
- Остерегается еще брать все на себя, но дело идет к тому.
- Что его держит?
- Выгадывает, чтоб уж наверняка все было. Чтоб не получилось какой неожиданности: а вдруг да наши попрут немцев обратно?
- Глянуть бы одним глазом на него.
- Думаю, не разминуться вам.
- Значит, тебя немцы ругали, что колхоз распустил? - весело, будто сдерживая смех, поглядел на Зазыбу Чубарь. - О чем же они думают?
- Как о чем? - не понял Зазыба.
- Ну, чего хотят от колхоза? - уточнил Чубарь.
- Хлеба, - ответил Зазыба.
- Значит, вообще собираются оставлять колхозы? - недоуменно заморгал Чубарь.
- Сдается, нет. У них все уже продумано. Снова обещают крестьянам индивидуальное землепользование. Но с постепенным переходом. Через общину.
- А какая корысть им тогда канителиться?
- У них на этот счет есть свое толкование. Но все толкования - пустое. Просто нужен наш хлеб. Ну, а из колхоза легче его забрать. Дальше там, мол, еще неизвестно, что будет, а теперь понятно - нынешний хлеб выращен, значит, не надо всякими перестройками мешать мужикам убирать его.
- Вот видишь, - воскликнул Чубарь, - немцы своей линии держатся, а ты помогаешь им!
- Я уже тебе не один раз объяснял, - поморщился Зазыба, - не треба все сводить к одному - бросить хлеб или уничтожить. Думаешь, Красная Армия сюда вернется с хлебными обозами, чтобы мужиков кормить?
- Перестань ты, Зазыба, печься о мужиках! Идет война! И нам с тобой совсем о другом надо думать.
- О людях тоже надо думать.
- Ну, ты как знаешь, а я потакать не собираюсь. Не за этим возвращался. Ты небось думаешь, я все это время по кустам отсиживался? Я полсвета уже обойти успел. На-тка вот, прочитай. - Он вынул из кармана сложенную бумагу с речью Сталина, которую получил от полкового комиссара, подал Зазыбе.
Но Зазыба только глянул на заголовок да пробежал первые строчки.
- Это я читал. Еще когда печаталось в газетах.
- То было в газетах, а теперь, вишь, мандат. Мне его дал один большой человек, когда направлял сюда. Потому что здесь обо всем хорошо сказано, что и как. И нечего выставлять свою "народническую" политику. Теперь не до нее.
- Никакая она не народническая, а самая советская.
- Но ты наконец должен взять в толк, что на войне надо воевать!
- Разве я отрицаю? Но мы-то с тобой не совсем на войне. Покуда мы с тобой скорей в войне, чем на войне.