Мы уже писали, что в 1605 году выходит в свет первое ученое сочинение Бэкона на английском языке «The Advancement of Learning». Во второй книге, почти в самом конце, есть замечательные слова:
«Будучи сейчас в какой-то мере свободным и оглядывая пройденный путь, это мое писание представляется мне («si nunquam fallit imago» [358]), насколько человек может судить о своей работе, немногим лучше, чем шум и звуки, что производят музыканты, настраивая инструменты, – в них нет для слуха ничего приятного, но благодаря им музыка ласкает ухо.
И я довольствуюсь тем, что настраиваю инструменты муз, дабы на них играли руки, лучшие, чем мои».
Из этой цитаты обычно приводится последнее предложение. Вся же цитата говорит о том, что слова эти родились у него в размышлениях о пройденном пути – сказаны они в 1605 году. К тому времени Бэкон опубликовал всего одну книжку – несколько коротеньких сочинений, среди них – десять эссе, 1597 год. В ней было не больше трех десятков страниц. Вот и все, что вышло из печати под именем Бэкона к 1605 году, а ему в то время уже сорок четыре года. Приведенная цитата и письмо 1596 года в Италию говорят, однако, о некоем виде деятельности, в которую он погружен по крайней мере два зрелых десятилетия. И суть этой деятельности по его собственной оценке – настройка инструментов муз для более искусных рук. Более искусные руки могут быть метонимией как для поэтов, которых Бэкон учил искусству поэзии и драматургии, так и для ученых-экспериментаторов – для них он создавал методологию научного поиска. Деятельность на поприще наук исследована, тут он не только настраивал чужие руки, научные его заслуги полностью оценены. Тогда как литературные занятия – хотя исследователи и отдают должное исключительной внятности и элегантности его английской прозы и роли в создании английского литературного языка – остаются до сих пор terra incognita. А литературой, по свидетельству Бена Джонсона, он занимался – обязан был заниматься.
Сочинения шекспировских современников, некоторые исследования ученых разных столетий, сочинения самого Шекспира и комментарии к ним, вариорумы, все это – золотые россыпи, пока еще почти не тронутые. В них столько всего заключено, но открываются они только тем, кому миф не застит зрение исследователя. Не мешает думать.
Вывод такой: под общим псевдонимом «Уильям Шекспир» писали мыслитель Бэкон и поэт милостью Божией Ратленд. Факт этот отражен в портрете Дрэсаута на титульном листе Первого Фолио. Памятник в Стратфорде, сделанный теми же скульпторами, что возвели памятник Ратленду в Боттисфорде и по тому же мотиву, не отражает двойного авторства, но на лжеавторство, кажется, намекает. Если бы не бэконовские «идолы», держащие в плену шекспирологов всех мастей, загадка, заданная человечеству Бэконом и Ратлендом, давно была бы разгадана. Ученые очень близко подошли к ее разрешению.
ГРОЗНАЯ ВОИТЕЛЬНИЦА, ПОТРЯСАЮЩАЯ КОПЬЕМ
Теперь, после развенчания двух главных козырей стратфордианцев, самая пора углубиться в происхождение эпитета «Потрясающий копьем», ставшего псевдонимом Шекспира.Все антистратфордианцы сходятся во мнении, что внутренняя форма фамилии «Shakespeare», безусловно, связана с образом Афины Паллады, богини-воительницы, потрясающей копьем. Мы разделяем это мнение и попытаемся проследить историю эпитета, начиная с первоисточника – гомеровской «Илиады». Напомним только еще раз: письменное слово высекало в воображении елизаветинцев более яркий зрительный образ. С нами это не так, во-первых, в силу нашей большей временной отдаленности от эпохи, когда не было книгопечатания. И, во-вторых, из-за отсутствия всеохватывающей, полнокровной картины той эпохи, где Афина Паллада играла весьма важную роль.
ЗРИТЕЛЬНЫЙ ОБРАЗ «ШЕКСПИРА». «ИЛИАДА»
Слово «Шекспир» у нас, русских, не вызывает никакого зрительного образа. Это просто имя иностранного писателя, привычно почитаемого сегодня гением, в одном ряду с именами Бальзак, Диккенс, Сервантес. И если «Толстой» или «Горький» усилием воли может вызвать в нашем сознании понятие «толщины» или вкус «горечи», то уж Шекспир никаких других ассоциаций, кроме тех, что положено имени автора великих пьес, у нас не рождает.
В 1598 году в Лондоне выходит перевод первых девяти глав «Илиады», сделанный Джорджем Чапменом, поэтом и драматургом, принимавшим участие в «Жертве любви» Честера, реквиеме по графу и графине Ратлендам и в «Кориэтовых Нелепостях». Китс считал этот перевод гениальным.