«Восторгаться содержанием пьесы, которая мало чем отличается от своего источника – предыдущей пьесы, – дело довольно опасное. Поэтому критики ограничиваются тем, что хвалят лишь те немногие достоинства “Короля Джона”, которые прямо не похищены из «Бурного царствования»: бравую натуру Бастарда, логику Пандулфа, высказываемые вслух размышления, монологи и поэтическую сторону. Но если, как мы полагаем, Шекспир сочинил пьесу сам, не обращаясь к предыдущему, готовому, сюжету, то к ней следует отнестись с новым пиететом», – пишет Хонигмен, редактор Арденского «Короля Джона» [390]. И еще одна цитата, которая показывает, на каких шатких основаниях зиждется ортодоксальная наука о Шекспире: «Мы верим, что “Король Джон” был написан раньше, зимой-весной 1590-1591 гг. Критики “изначального” шекспировского авторства пьесы предпочитают более позднюю дату – между 1593 и 1596 годами. Но исследователь должен понимать – на карту поставлено больше, чем кажется на первый взгляд. И все же проблема, какой бы темной и ускользающей ни была, требует своего разрешения» [391].
На карту действительно поставлено много, если отказаться от предвзятого подхода.
Шекспир так велик, рассуждают сторонники «изначального» авторства, что опуститься до заимствования всего сюжета он просто не мог. Допустить иное – убийственная для ортодоксального шекспироведа мысль. Уж лучше поставить все с ног на голову.
Первая публикация поэтического «Короля Джона» – 1623 год, нет никаких ранних следов этой глубокой психологической драмы. Двухчастное политизированное «Бурное царствование короля Джона», идентичное содержанием «Королю Джону», издано до Фолио три раза: первый в 1591 году анонимно, второй в 1611 с подписью «W. Sh.» и третий в 1622 году, на титуле в этот раз стояло «W. Shakespeare». И несмотря на все это, Хонигмен и другие, токмо в угоду собственному душевному покою, в ущерб логике и здравому смыслу занижают временную планку написания одночастной поэтической пьесы «Король Джон» до весны девяносто первого года XVI века, не имея на то никаких оснований, кроме собственного вымысла.
Процитирую еще сэра Сидни Ли, противника изначального авторства: «Работая над “Королем Джоном”, он (для Сидни Ли – Шакспер. – М. Л.) прямо, безо всяких уловок пользовался своим источником, не нуждаясь ни в каких других исторических авторитетах. Каждый эпизод, каждый характер уже начертан в предыдущей пьесе… Но в свой пересказ Шекспир вложил всю свою творческую энергию, и тема под его рукой выросла в великую трагедию.
Он не только вдыхает в главные персонажи новую жизнь, так что в них появляется драматический накал, но и в значительной степени вымарывает узко полемическую, злобную критику Рима и Испании, портящую старую пьесу… Трагическая сцена, где юный Артур узнает от Хьюберта, что король приказал ослепить его, относится к шедеврам мировой драматургии. Эта же сцена в пьесе-источнике – разительный пример ее малой художественности» [392].
Очень точное различие между двумя пьесами.
Вот потому Бэкон и перестал писать для театра: он с болью сознавал, что у него нет природного поэтического дара, а будучи исключительно высокого мнения (вполне справедливо) о своем, можно сказать, сверхчеловеческом уме, не хотел выставлять на всеобщее обозрение этот, по его мнению, дефект. Его научная и публицистическая проза – блестяща, но писатель, обладающий этим даром, ценит поэтический талант выше – истинный поэт всегда милостью Божией. Мне кажется, Лев Толстой именно потому нутром не любил Шекспира.
Но отказаться совсем от своих детищ, от своего псевдонима, своей музы Бэкон, понятное дело, не мог. Думаю, что он знал о существовании ратлендского варианта пьесы, потому и напечатал свой повторно, сначала в 1611 году (Ратленд был тогда еще жив) под прозрачными инициалами, дающими ключ к авторству еще нескольких тогда же написанных пьес.
А в 1622 году, когда соавтора не было в живых уже десять лет, – под полным именем «W.
Shakespeare». Дело еще осложняется тем, что во вторую половину творчества Ратленд-Шекспир, оторвавшись от «матери-носа» – Бэкона, подпал под влияние жены, поэтессы Елизаветы Сидни, которую любил до беспамятства. Как она влияла, ясно из песни Пеликана в «Честерском» реквиеме: она лечила музу своего мужа от склонности к непристойным выражениям.
Елизавета была сильной натурой и обладала поэтическим даром, сравнимым, по мнению Бена Джонсона, с талантом ее отца сэра Филиппа Сидни. Но стих ее, легко текучий и неглубокий, прибавим мы, как небо и земля – в худшую сторону – отличался от золотого по весу и красоте стиха Шекспира. Можно, однако, предположить, что ей было бы лестно стать третьим Шекспиром, ведь она была, судя по сборнику стихотворений Эмилии Лэйниер, и воинственного темперамента, и очень высокого о себе мнения. Немудрено, что некоторые исследователи видят ее соавтором Ратленда-Шекспира, что невозможно, не только из-за разницы в качестве стиха, но и по хронологическим соображениям. Роджер Мэннерс, пятый граф Ратленд, и Елизавета Сидни женились в начале 1599 года. Новоявленной графине только что исполнилось пятнадцать лет, а к этому времени были уже написаны и опубликованы «Тит Андроник» (1594), «Генрих VI. Часть 1» и «Генрих VI. Часть 3» (1594 и 1595), «Ромео и Джульетта» (1597), «Ричард II» (1597), «Ричард III» (1597), «Тщетные усилия любви» (1598), «Генрих IV» (1598). И в 1598 году был внесен в Реестр гильдии печатников и издателей «Венецианский купец». В 1600 году опубликованы «Генрих V», «Генрих IV. Часть 2», «Много шуму из ничего». В 1602 году выходят «Виндзорские проказницы», а в 1603 году первое издание «Гамлета». Обратите внимание, в 1601 году не опубликовано ни одной пьесы, весь этот год с восьмого февраля графа нет в Лондоне. Месяца три он томится в Тауэре, затем ссылка в старый холодный замок двоюродного деда м-ра Роджера Мэннерса.