Для нас главное свидетельство существования розенкрейцеров не столько их уставы 1614 и 1615 годов, вышедшие в Германии, сколько маски Джонсона, написанные им для английского двора. После скандальной пьесы «Черт выставлен ослом» (1616 год) Бен Джонсон перестал писать для театра. «Вести из Нового Света, открытого на Луне» (1620 год) – первая маска, написанная и поставленная с огромным успехом по возвращении из пешего путешествия в Шотландию еще в царствование короля Иакова; вторая – «Триумф Нептуна» (1624-1625); «Счастливые острова и их союз» 1627 года написан уже при Карле Первом для придворного празднования 6 января Двенадцатой ночи (протестантское Крещение, праздник трех волхвов, принесших дары младенцу Иисусу, последний день рождественских каникул). Во всех трех масках, написанных с 1620 по 1627 год, Бен насмешливо поминает розенкрейцеров. «Счастливые острова» – диалог духа Иофиила, вестника дома Юпитера, с Миерфулом (Дурнем), которому приспичило узнать правду про орден розенкрейцеров, когда эти невидимки уже сошли со сцены. (Как только появились их манифесты, множество людей на самом деле пытались их увидеть, но никому это не удавалось.) Маска очень смешная, сыграна придворными, конечно, во славу нового короля, женские роли играли придворные дамы. Бен осмеивает розенкрейцеров еще и в пьесе «Склад новостей» (1626) и поминает в поэме «Проклятие Вулкану» (дата написания неизвестна).
В 1623 году у Джонсона сгорела библиотека, где погибло много ценных книг и рукописей. И Джонсон пишет поэму «Проклятие Вулкану», в которой вопрошает бога огня, чем он заслужил его гнев. Одна из причин, полагает погорелец, – Юпитер не дал Вулкану в жены дочь Минерву (Афину Палладу), покровительницу поэтов, и с тех пор Вулкан, снедаемый злобой и ревностью, не упускал случая истребить «детей», рожденных человеческим мозгом. Но благодаря пожару, родившему эту поэму, мы многое узнаем о Бене Джонсоне, его литературных интересах, вкусах, широте не только его познаний, но и его друзей, об отношении ко многим событиям второго и третьего десятилетия XVII века.
Чего только Бен не поминает: Коран, Талмуд, даже Дон Кихота:
Had I compiled from Ammadis de Gaule,
Th’Esplandians, Arthurs, Palmerins, and all
The learned Libraries of Don Quixote;
And so some goodlier monster had begot… (Строки 29-32).
Thou then hadst had some colour for thy flames,
On such my serious follies… (строки 40-41)
Перевод:
Вот если б я, заняв у Амадиса,
Артура, Спландиана, Пальмерина,
У всех других романов Дон Кихота,
Хорошенькое чудище состряпал…
Тогда б ты смог расцветить свой огонь
Моей такой серьезной дурью.
Здесь скрыта какая-то важная аллюзия. Перечисленные имена – герои рыцарских романов, именами которых они названы. Все четыре романа упоминаются в «Дон Кихоте». Амадис Гальский и Пальмерин Английский были пощажены помощником кюре и цирюльником Дон Кихота, а «Приключения Спландиана» и «Пальмерина д’Олива» отправлены в огонь вместе с другими рыцарскими романами («Дон Кихот», ч. I, гл. VI). Стало быть, Бен Джонсон, во-первых, хорошо знал роман Сервантеса, и, во-вторых, уверяет, что не повинен в сочинении толстенного монстра, состряпанного из обрывков рыцарских романов (строка 32).
Будь он виновен в таких глупостях, Огонь имел бы право расцветить пламя его творениями (строки 40-41). А вот что стоит за «толстенным монстром», можно только гадать. Ясно, что такое сочинительство было тогда в моде, но, ни один английский роман, кроме «Аргениса» (1621 год) Джона Барклая, мне в голову не приходит.
Поминает Бен и розенкрейцеров, но и тут не упускает случая позубоскалить. Кабы он знал, что Огонь намерен потешить себя, пощекотать ноздри бумажным дымом, уж он бы нашел, чем его ублажить, знает, где взять: сколько есть всяких Тристрамов, Ланселотов, Роландов. Еще Мерлин со своими чудесами; и Химера розенкрейцеров, их печати, знаки, герметические кольца, сокровище их Богатств (the gem of Riches), философский камень, что дарит невидимость, учит алхимическим заклинаниям, а подмастерьев-воздуходуев – искусству раздувать угли (алхимики пользовались только буковыми, строки 71-76). (В маске 1627 года «Счастливые острова» дух Иофиил говорит строками из этой поэмы о Вулкане.) Из поэмы видно, что для Бена Джонсона тогда (1623 год) розенкрейцеры и алхимики были одно и то же, и осмеивал он их одинаково. Все эти неожиданные связи и параллельные места требуют досконального изучения с привлечением не только текстов Джонсона, но и новейших исторических исследований корней розенкрейцерства.