Да еще начавшаяся любовь. Как драматург, правда, он держался пока за фартук Учителя. И у Бэкона в эти годы шли свои, анонимные, пьесы. Так что в уставе Шлема нет никаких запретов заниматься поэзией. Но прошло двадцать лет, насыщенных драматическими событиями.
Ратленд был уже автором великих трагедий. И Уставы розенкрейцеров строго ограничивают круг их занятий. Сочинение «безделушек» сюда не входит. Ратленд сугубо ученых трудов писать не мог, вернее не желал, а от сочинительства отказаться нутро не позволяло, не мог не творить, и все тут. Вот он и не печатал своих пьес. А если печатал, то под общим псевдонимом, и только те, что были плодом
«our mutual good will».
И еще Ратленд издал в это десятилетие замечательный историко-географический труд «Кориэтовы нелепости». Он сделан в том же духе, что и «Откровение» розенкрейцеров – к ученому повествованию присоединяются развлекательные «безделушки». Только в «Откровении» эти добавки волшебного свойства (аллегория), а Кориэт сдабривает свое ученое сочинение – Томас Кориэт включен в географические справочники как путешественник, оставивший после себя интереснейшие путевые записи, – потешными историями, смешными приключениями, историческими преданиями. Оба сочинения – смесь научного и романтического.
Бэкон в то десятилетие издавал свои пьесы, пользуясь псевдонимом, он тоже изредка по особым случаям продолжал сочинять: он ведь был человек литературный, только что не обладал поэтическим даром. Пьесы Бэкона (анонимные и подписанные «Уильям Шекспир» или инициалами) были грамотно слажены, несли ясную мысль, но, ни грана поэзии. И это, наверное, доставляло ему мучения: не привык он уступать первенство, да еще до такой степени. «Гамлет» в переработке Ратленда и великие трагедии, несомненно, потрясли его.
Художественным чутьем, обогащенным «разнообразным чтением» (письмо Бэкона Ланселоту Андрюсу, 1622), Бэкон обладал. И тогда в подсознании у него забрезжило утешение: великий ум, оперирующий знаниями, стократ превосходнее самого великого таланта.
Эта мысль, созревая, прошла несколько этапов. В 1609 году в письме Исааку Касобону Бэкон писал: «For indeed to write at leisure that which is to be read at leisure matters little, but to bring about the better ordering of man’s life and business, with all its troubles and difficulties, by the help of sound and true contemplations – this is the thing I aim at» [88]. Перевод: «Разумеется, писать в час досуга то, что и читается на досуге, – дело малозначительное; создавать лучшие условия человеческой жизни и труда, наперекор бедам и тяготам, с помощью здравых и верных размышлений – вот цель, к которой я стремлюсь».
Это писалось в самый расцвет творчества Ратленда-Шекспира, во второе десятилетие, когда его поэтический и творческий гений достиг апогея; в словах Бэкона слышится антитеза: сочинять ради забавы своей и чужой – зряшное дело, мыслить и писать, дабы принести человечеству осязаемое благо, – великое. И в итоге, возвеличивая роль знания, Бэкон сильно принизил роль поэзии (драматургии). Он и его последователи неоднократно подчеркивали, что польза драматического искусства для пользы знаний себя изжила. «Нехорошо слишком долго задерживаться в театре. Давайте пойдем в храм рассудка или во дворец ума; к этому храму следует приближаться с большим вниманием и почтением» [89]. Вот еще одно высказывание о поэзии: «Поэзию же можно сравнить со сновидением: она приятна, разнообразна, хочет казаться владеющей чем-то божественным, на что претендуют и сами сновидения.
Однако настало время мне пробудиться, оторваться от земли и пронестись по прозрачному эфиру философии и наук» [90].
Его отношение к поэзии было подхвачено и развито следующими поколениями ученых. Бэкону вторят продолжатели и его взглядов на античные мифы. (Бэкон слышал в них дыхание лучших времен, отголоски истинных знаний, которыми, по его мнению, обладали древние.) Генри Рейнольдс в «Mythomystes» (1633) утверждает: «Нынче истинными поэтами почитаются философы». Эти слова, сказанные через семь лет после смерти Бэкона, бальзамом бы пролились на его авторское самолюбие. Но хотя первым толчком для такого воззрения было именно его – в более поздние годы жизни – отношение к поэзии, крепло оно под воздействием великих научных открытий: пришла пора «Нового знания». И параллельно развивалось отрицание поэзии, какой та была в течение полувека: с начала девяностых XVI века и до начала сороковых следующего столетия, то есть до гражданской войны.
89
Bacon F. The Advancement of Learning, book two // The Major Works / Ed. by B. Vickers. P. 188.
90
Бэкон Ф. О достоинстве и преумножении наук // Сочинения в двух томах. Т. 1. С. 199. Перевод Н.А. Федорова.