В дверь постучали.
– Войдите, открыто, – крикнул Люк.
На пороге показался всегда пьяный сосед-художник, живший в комнате под Люком.
– Люк, забери своего пса. Я ухаживать за ним не намерен!
– Он жив?!
– Конечно, жив. Ранен. Думаю, не серьезно. Правда, крови много потерял. Я перевязал его как мог.
Люк стремительно побежал в квартиру художника. Сосед еле поспевал за ним.
В коридоре на полу лежал с перевязанной какими-то тряпками грудью Парацельс. Увидев Люка, он слегка приподнял голову и слабо вильнул хвостом.
– Парацельс, все будет хорошо. Я тебя вылечу, – гладя пса по голове, взволнованно проговорил Люк.
– В клинику его надо, – прохрипел художник над ухом Люка. – А мне опохмелиться.
– Возьми, купи сам, – Люк протянул соседу деньги. – Благодарю, что помог псу. Давай снесем собаку вниз.
– Хорошо. Возьми мой старый плащ, – предложил сосед.
Люк и художник завернули Парацельса в плащ и вынесли на улицу. Не задумываясь Люк позвонил Кариму. Через пять минут такси стояло возле дома Люка.
– История продолжается, – грустно заметил Карим, осматривая лежащего на мостовой пса.
– Перевернули все в квартире. Ранили собаку. Не понимаю, что можно у меня искать? Кто мог это сделать?
– Потом будешь думать, Люк. Сейчас надо спасать животное. Он единственный свидетель.
– Что ты имеешь в виду? – неся с Каримом Парацельса, спросил Люк.
– На заднее сидение клади, – приказал Карим. – Он узнает потом напавших на него, – уже сидя за рулем, пояснил Карим.
– Точно. Я не подумал об этом.
– У тебя сегодня сложный день, дружище. Куда едем?
– В ближайшую ветеринарную клинику.
Два часа сидел Люк в коридоре клиники, пока Парацельсу делали операцию.
Наконец из операционной вышел врач.
– Будет жить ваш пес. Ему повезло. Пуля прошла рядом с сердцем и застряла у ребра. Крови много потерял. Он очень слаб. Через пару дней заберете его.
– Я могу на него посмотреть?
– Можете, но он под наркозом. Спит.
Из операционной показались носилки с лежащим псом.
– Парацельс, я за тобой обязательно приду. Ты жди и выздоравливай, – бросился к собаке Люк.
– Он ничего не слышит, – заметил врач.
Но опровергая слова врача, Парацельс вдруг задергал ухом.
Выйдя из клиники, Люк увидел такси Карима. Водитель сидел на капоте машины и нервно теребил в руках серебряную зажигалку.
– Карим, ты не уехал? Почему?
– Не мог же я оставить в беде друга, – внимательно посмотрев на Люка, серьезно ответил Карим.
– Ты меня совсем не знаешь, – удивился Люк.
– Ошибаешься. Твои книги говорят за тебя, а твоя любовь к псу лишь подтверждает правильность моих суждений.
– Красивая вещица, – обратил Люк внимание на зажигалку.
– Талисман. Я не курю, но с ней никогда не расстаюсь. Садись, поехали.
– Куда? – спросил Люк.
– К тебе домой. Посмотрим все ли на месте. Тебе же было не до того, чтобы проверять целостность вещей.
– Да. Меня беспокоило состояние Парацельса. Карим, у меня нечего брать. Я не имею никаких ценностей.
– Клад в твоей квартире точно не искали, – усмехнулся Карим. – Бумаги, записи.
– Нет у меня, кроме рукописей, никаких бумаг.
– Письма, фотографии.
– Только от матери. Она живет в Ницце. Я с ней давно не виделся. Вскоре после смерти отца она вышла второй раз замуж. Мне тогда было десять лет. Я мешал ее новому браку. После окончания школы уехал в Париж. Поступил в университет. Устроился разнорабочим в ночной бар. Первый год учебы она мне писала, а потом перестала. Я тоже не стремился к общению.
– Понятно. Что с отцом случилось?
– Вышел в море на яхте и не вернулся. Через три дня нашли пустую яхту. Только тело отца так найдено и не было.
– И все решили, что он погиб?
– Да. Тогда был шторм. Карим, кто ты?
– Таксист, – не ожидал такого вопроса Карим. – Что не похож?
– Не очень.
– Ты мне доверяешь, Люк?
– Да. У меня выбора нет, – усмехнулся Люк.
– Выбор всегда есть. И ты его сделал. Поэтому пусть тебя не тревожит ни мое прошлое, ни мое настоящее. Я тебе друг, Люк. Я говорю правду. Возможно, когда-нибудь ты узнаешь больше.
За разговорами Люк не заметил, как подъехали к его дому.
С уходом Люка в клинику в комнате ничего не изменилось.
Люк обратил внимание на открытый ящик письменного стола, в глубине которого когда-то лежали письма матери.
– Писем нет от матери, – озадаченно проговорил Люк.
– Все фотографии на месте? – хмуро спросил Карим, поднимая с пола разбитую рамку фотографии.
– Пропала единственная семейная фотография. Там я, отец и мать.