Она слушала мою тираду, медленно бледнея. А потом села на краешек кухонного углового диванчика и сказала:
- Уходи, Вов. Пожалуйста. Просто уйди.
Я развернулся переполненный обидой и злобой. И именно в то мгновение взгляд упал на приоткрытую дверцу шкафчика. Как я не сорвал его весь – не знаю. Наверное, остатки самообладания сработали. Но эту дурацкую дверцу я оторвал с хрустом. Замахнулся, чтобы обрушить её на стол. И медленно опустил и прислонил к стиралке, стоящей здесь же на кухне. Затем ушёл в прихожую, обулся и вышел из дома во двор. Субботний день только набирал силу.
Улица, магазин, фляжка, обзорная площадка, скала. Так здесь и оказался. Стальные нити внизу притягивали взгляд. А мысли… Они лезли в голову, топчась по душе. Ну, вот что я за дурак? Мерзавец! Испортил девчонке жизнь. Теперь ещё и мальчишкам порчу этими скандалами. Почему у меня не получается быть покладистым? Что такого в этих фотографиях? Горько усмехнувшись, я ответил сам себе: они часть меня. И отказаться от них я не смогу физически. Требовать от меня этого – всё равно, что требовать самоубиться. Взгляд вновь прилип к искоркам стали внизу. Может, действительно, хватит портить жизнь женщине и двум пацанам? Дать развод? При этой мысли всё внутри болезненно сжалось. До сих пор не могу представить свою жизнь без неё. Вот только не получается усидеть на нескольких стульях одновременно. Почему всё время надо что-то выбирать, от чего-то отказываться? За что мне такое? Работа, семья, творчество… Третий лишний. Но что именно? Семья? Нет, не смогу. Работа? А жрать что-то надо, да, и детей кормить, одевать. Творчество? Его и так почти нет в моей жизни. Отойти от него совсем? Совсем? Глухое раздражение снова зашевелилось в груди. А почему я должен отказываться от самого себя? Ради чего? Что за жертвенность такая?
Помню мысль, посетившую меня в тот момент. Не могу так больше. Кажется, пора всё это прекращать. Тело само начало раскачиваться на кромке скалы, словно баюкая. Но я спохватился, достал из кармана пальто телефон и задумчиво уставился в экран. Написать ей чего напоследок? Нет, на хрен эти слёзы. Она не кошка, чтобы рубить ей хвост по кусочкам. Да и я не железный. Никаких сил больше нет. На губах стало солоно. Я машинально облизнулся. Влага… В смысле? Плачу, что ли? Я натянуто усмехнулся и провёл правой ладонью по лицу. Точно, мокро. Обалдеть. Это же надо, так истерить. Вытерев руку о пальто, я полез всё-таки в телефон. Захотелось услышать хоть чей-нибудь голос. О, а вот и нужный человек. Несколько гудков и знакомый голос спросил:
- О, как дела?! Привет!
- Привет, Алекс, - буднично сказал я. – Как жизнь молодая?
- Нормально, - бодро ответил старый друг. – Сам как? Давно не виделись.
- Всё в норме, - я запрокинул голову. – Просто отлично. Рад, что и у тебя так же.
- Так, стоп, - голос Алекса стал ровным и почти без эмоций. – Что случилось?
Блин, просчитал. Я испуганно брякнул:
- Ладно, пока! Увидимся!
- Вовка, сто…
Звонок прервался. Я резко отложил телефон в сторону. Небо над головой по-апрельски синело ярко и глубоко. Прохлада лезла под пальто. Я же решил ещё покачаться. Да, всего лишь покачаться.
Телефон зазвонил истошно, резко. Мой взгляд зацепился за имя. Алекс. Паникует, что ли? Всё-таки слишком долго мы дружим. Он просчитал моё состояние на раз. И теперь там бесится. Не ответить будет нечестно по отношению к нему. Я вздохнул, взял в руку смартфон и принял звонок. Всё тот же голос рявкнул:
- Сидеть! Ты где?! Говори немедленно!
- Сижу на скале на нашем месте, где всегда собирались раньше, - ответил я. – У меня десять минут. Потом всё.
- Что всё?! – заорал он где-то там. – Ты совсем ёбнулся, что ли?! Или Светка довела?!
- Прощай, - сказал я в трубку и отключился опять. При этом вырубил и гаджет. Чтобы больше не искушать судьбу. Сейчас посмотрим, нужен ли я ещё в этом мире. Взгляд на часы. Без трёх двенадцать. Класс. В семь минут пополудни всё кончится. Взгляд устремился вниз. Снова картинки из прошлого. Встреча, тот разговор, свадьба, рождение Костика, наши скандалы, та игра, сегодняшний разговор…
Он с шумом уселся рядом на скале, довольно грубо ухватил меня за подбородок и повернул моё лицо к себе. Мой друг. Вечно лохматый, длинный, эмоциональный. Чёрные волосы, не собранные в привычный хвост, прядями лежали на сером пальто. А зелёные глаза пристально уставились на меня. Его зрачки расширились:
- Ты что тут плачешь? Как дитё малое.
- Прости, - пробормотал я, и привалился к его плечу. – Силы все вышли.
- Дурень, - он обнял меня за плечи. – Какой же ты дурень. Больше так не делай. Она того не стоит, поверь. Зачем ты вообще с ней связался, а?
- Не знаю, - честно ответил я. – Тогда думал, так надо. Потом влюбился. Помнишь, как истерил ночью в парке? Было так больно, когда впервые понял, что действительно люблю, а ответного чувства нет. Только расчёт.
- Помню, Вов, - Алекс сжал пальцы на моём плече. – Ты часто из-за неё плачешь. Чем же она так тебя зацепила?
- Не знаю, - прошептал я. А по лицу текли слёзы, которые никак не мог остановить. Они вымывали из сердца что-то очень важное, оставляя простой спокойный свет понимания: между нами со Светкой никогда ничего не было настоящего. Я нашёл в ней укрытие от внешнего мира. Она попыталась выстроить за мой счёт свой мирок, тоже мечтая об укрытии от взрослой пугающей жизни. Что же мы с тобой натворили, Светланка? А как же теперь наши мальчишки?
- Знаешь, Вов, - сказал Алекс. – Лучше бы ты так и продолжал по парням ходить, раз всё так.
- Чего? – я даже отвалился от него, в панике уставившись на друга.
- Ты думал, никто не видел? – он усмехнулся. – Просто это всё личное дело каждого. Мы не лезли к тебе. Ты не лез ни к кому из нас. Жаль только, с Матвеем у вас ничего не вышло. Ты рохля, Вов. А он придурок молодой. Вы оба друг друга стоили. А мы ведь всей компанией видели, как он начинает прикипать к тебе. И твои чувства видели. Но жизнь сука та ещё.
Я понурился. Вот зачем он сейчас старую рану ковырнул? И тут понял. Правильно сделал. Мы живы, значит, всё можно исправить. Я усмехнулся и посмотрел ему в глаза, а потом сказал:
- Спасибо.
- Наконец-то, - облегчение на лице Алекса было неподдельным. А день откровений заиграл новыми красками. Значит, ждёшь, что я пожертвую всем ради тебя, Света? Этому не бывать. Где там мой телефон? Наведя камеру на улыбающегося друга, сказал:
- Улыбнись, парень.
Он вскинул голову и зажмурился на солнце. Так и помню тот день. В виде его лица, улыбки и полуприкрытых глаз. Я встал на ноги, потянул друга за собой, и мы вдвоём медленно пошли сквозь кусты к парапету. Перебравшись через него, мы на миг застыли. И он сказал:
- Ну, всё, моя миссия выполнена. Не пугай так больше, Вовкище. Я знаю, сегодня ты прошёл по краю. Но больше так не делай.
- Я постараюсь, - наши взгляды встретились. – Жаль, что ты обычный упёртый гетеро. А то бы приударил.
Он усмехнулся и сунул мне под нос кулак:
- Только попробуй.
Мы обнялись, и он ушел к дороге, где сел в такси. Похоже, все это время тачка так и стояла здесь в ожидании. Часы на руке показывали двенадцать двадцать девять. Целых двадцать две минуты новой жизни. А яркое апрельское солнце над головой ласково гладило по волосам уютным весенним теплом. И тут телефон зазвонил ещё раз. Светка. Я осторожно провёл пальцем по экрану. Словно он мог укусить за палец.
- Слушаю.
- Вовка, - её голос был полон слёз. – Вернись, а?
- Свет, - мой голос дрогнул. – Солнышко, прости меня за этот день.
- Это ты меня прости, дуру такую, - её голос был полон искренности. Но я знал, что этот день не последний в нашем списке скандалов. Однако, рвать и метать смысла нет. Она сказала: