- Иди домой, мой хороший.
- Скоро буду, - я отбил звонок. Взгляд сам собой уцепился за тонкую фигуру проходившего мимо юноши в красной куртке. Он шагал, засунув руки в карманы и заткнув уши наушниками. Почему я трачу в пустую время? Оно ведь уходит безвозвратно. И я бодрым шагом стал догонять парня. Чтобы сфотографировать в профиль. Надеюсь, морду не кинется мне бить.
Комментарий к Глава 6. Апрель 2014 года. Стальная паутина под ногами.
Жизнь - сука такая, да. Как вам проход над бездной?
========== Глава 7. Путь наружу. Октябрь 2016 года. ==========
Два с половиной года понадобилось мне на полное переосмысление собственной жизни после того сидения на скале. К началу шестнадцатого года я стал меняться. Осознанно, но пока без конфронтации дома. С чего начал? Просмотрел свой гардероб. И понял, что устал носить серо-чёрное унылое гэ. А как иначе назвать? Вы вообще задумывались, почему для среднего поколения нет нормальной изысканной моды? Есть эклектика и броскость для молодёжи, эпатаж для женщин, метросексуальность и ламберство для бездельников с деньгами. А вот для обычных людей среднего возраста, для тех, кто и платит налоги, ничего такого нет. Ширпотреб в лучшем случае. Цветовая гамма – оттенки чёрного, серого, ну иногда синего или вкрапления белого. Покрой – парашютоподобный. Посмотришь на улице, кто во что одет. И сразу видно – для них ничего не шьют. Просто по умолчанию. Типа – нет таких на свете. Это забытое, брошенное поколение мужчин в чёрном и женщин в безразмерных балахонах. Они уже списаны. Мы списаны со счетов. Я списан… в свои без малого сорок лет. Это открытие стало для меня шоком. И внутренним спусковым крючком.
Первым делом я полез в интернет. И стал заказывать всякую чушь из одежды. Главный принцип тут был: неформатно, пафосно и броско. Но стильно, мать вашу. В Питере – мантии с капюшонами. В Москве – брутальные и просто яркие футболки, толстовки, свитшоты и прочие радости. В общем, с миру по нитке – и за три месяца полностью сменил одежду.
Вторым шагом стало самоуважение. Душ два раза в день, всегда чистое бельё, бритое лицо, начищенная обувь, если это не кроссовки. А если всё-таки они – то тщательно вычищенные щеточкой.
Третий шаг – бег. Я начал бегать. Каждый день, в любую погоду, по утрам, перед работой. Да, пришлось научиться вставать совсем рано. Боже, чего мне стоили первые недели этого мазохизма! Ушедшего животика они мне стоили. Так что я тогда заткнул своего внутреннего раба лени. Семь тысяч шагов на фитнесс-браслете с утра – минимум. Бегом. И за день обязательно ещё не меньше пяти тысяч шагов просто ходьбой. А ещё полный отказ от сладких газировок, печенек, булочек и сгущёнки… Последнее было особенно трудно – с детства обожаю эту вкуснятину. Мама, роди меня обратно! Так себя менять оказалось подобно самоистязанию индийских дервишей. Но я справился.
Четвёртый шаг, после которого Светлана начала тихо паниковать, - татуировка на плече с заходом на шею в её тыльной части, под затылком. Чёрная блестящая кобра словно ползла от шеи, где трепетал кончик хвоста, к ладони. Раздвоенный кончик языка слегка заползал на внутреннюю сторону запястья, так, чтобы чуть-чуть показывался из-под манжета рубашки. Пока мне её набивали, а заняло это почти полгода, Светка лишь кривилась, бросая фразочки о детстве в жопе одного парня, не желающего взрослеть, молодящегося старика. Но однажды увидев чёрную змею на моём преобразившемся теле, Светлана тихо подошла сзади, пока я вытирался после душа, прижалась к моей спине и спросила:
- Что происходит, Вов?
- Ты о чём? – сделал я вид, что не понимаю.
- Вот это всё? – её пальцы скользнули по коже, где змеилась чёрная красавица.
- Просто захотелось, - я пожал плечами, накинул полотенце на шею, развернулся и с лёгкой улыбкой спросил: - Тебе не нравится?
- Она красивая, - сказала Светка. – У тебя кто-то есть?
- Ты о чём? – с нарочитой лёгкостью спросил я.
- Ты с кем-то встречаешься? – она повысила голос. – Говори!
- С чего ты взяла? – удивился я.
- Ты стал внимателен к своему внешнему виду, Вова, - она поджала губы. – И будешь мне говорить, что никого себе не завёл на стороне?
- Думай, что хочешь, - ответил я. – Я никого не заводил. Думаешь, за собой надо следить только тогда, когда намечаются отношения? А в другое время не надо?
- Кто она?! – её голос сорвался на визг.
- Нет никакой «она», - попытался я её успокоить, внутри понимая, что добился её внимания впервые за долгие годы.
- Значит… - на её глазах заблестели слёзы, а губы мелко задрожали, - это он. Ты снова встречаешься с мужчинами.
- Во-первых, никакого «он» тоже нет, - резко сказал я. – А во-вторых, почему сразу во множественном числе, Свет? Ты настолько плохо обо мне думаешь? Хотя чего я спрашиваю… Ты ведь всегда была обо мне не высокого мнения.
Я внимательно посмотрел на жену, пробежав взглядом её фигуру от пальцев на ногах до одутловатого злого лица с двумя подбородками. Да, что-то она совсем за собой перестала следить. Хотя, конечно, двое родов никакую женщину не сделают стройной. И в целом фигура моей жены могла дать фору многим нимфеткам… Но это её дело – следить за собой или нет. Когда-то я попробовал с ней поговорить о том, что не стоит так расплываться. А в ответ – скандал с воплями о разводе, нелюбви и прочих прелестях. На фиг, на фиг такое счастье!
Вишенкой на тортике моего нового имиджа стали три вещи. Похоже, именно они и кристаллизовали окончательно моё новое отношение к жизни. В августе я заключил договор с городской картинной галереей о проведении моей персональной выставки фотографий. Да, нашёлся спонсор – влиятельный городской депутат, к которому в руки попал альбом моих работ. Пожилой дядька сам мне позвонил и предложил благотворительную помощь. В половину стоимости выставки. Упускать такое никак нельзя было. И я решился, занял ещё денег, а галерея пустила меня за бесценок в один из залов. Когда я рассказал Светке о том, что моё бездарно потраченное на фотографирование время вылилось в такое вот светское мероприятие, на котором обещался быть городской «цвет нации», так сказать, она словно взбесилась. То есть напомнила мне, как она умеет орать и обвинять. И я наконец понял, что же у неё за отношение к моему творчеству. К тому, что я могу, оказывается, чего-то добиться в жизни без её участия и управления. Это была обида за то, что вместо красивой жизни я «посадил её на цепь» брака и детей. Проще говоря, она всегда мне завидовала? Охренев от такого предположения, я не стал задавать ей глупых вопросов.
А пошёл и в конце августа проколол уши и стал носить чёрный каменный ушной пирсинг. То есть, окончательно впал в детство. И получил от этого удовольствие, сравнимое разве что с долгим оргазмом. Даже сам поразился. Это сколько же положительных эмоций я был лишён в юности? Небо словно стало выше и синее, люди ярче, а сама жизнь обрела жар и лихорадку безостановочных дел и событий. Я словно оторвался от груза повседневных забот. На работе мужики даже шутить надо мной перестали. Словно увидели – я счастлив от таких маленьких перемен, несущих в себе заряд полноты существования.
Так незаметно я добрался и до главного своего действия перед октябрём, когда была назначена выставка. Что я сделал? Сам в шоке до сих пор. И рад. Безумно рад, что мне хватило смелости это сделать. Когда до выставки оставалось всего три недели, мне позвонил всё тот же депутат и пригласил на встречу. Там меня познакомили с неким приезжим типом и его супругой. Они долго восхваляли моё видение мира. И скопом купили набор моих работ, условно названных мной «Молодость в штанах». Два десятка летних фотографий. В цвете. Парней возрастом от восемнадцати до примерно тридцати. Разных, ярких, в городе и на пляже, в гипермаркетах и на улицах… Смеющиеся и горюющие, хмурые и ехидные, удивлённые и весёлые - все они были мне дороги. И я продал эти работы. Денег получил от парочки столько, что понял – это шанс. Я теперь мог года три отдать творчеству, не думая о хлебе насущном. Да что хлеб… О масле и колбасе тоже можно было больше не думать.