Дмитрий Алексеев. Определение гностицизма
Доклад Дм. Алексеева на конференции «Россия и Гнозис. Раннехристианский гностический текст в российской культуре», Всероссийская государственная библиотека иностранной литературы им. М.И. Рудомино, Москва, 21.01.2011 г.
Мелхиседек - ветхозаветный герой, царь Салимский (или Содомский), священник Бога Всевышнего, упомянутый в Быт., 14:17-24. Важнейшим вопросом для нас является, почему один из положительных героев Ветхого Завета, благословивший Авраама священник библейского Бога, оказывается носителем гностического откровения? — а «гностический», даже точнее — «сифианский» характер самого трактата «Мелхиседек», даже несмотря на его очень слабую сохранность, очевиден.
Для ответа на этот вопрос следует обратиться к содержанию достаточн о многочисленных трактатов коптской библиотеки, прежде всего из Наг-Хаммади, которые большинство исследователей относит к так наз. «сифианскому направлению гностицизма». Хотя общепризнанным считается, что «гностики отвергали Ветхий Завет и Бога Ветхого Завета», многие «сифианские» (Апокриф Иоанна, Откровение Адама, Ипостась архонтов) или близкие к ним (Происхождение мира) трактаты развивают ветхозаветные сюжеты в той же степени, что и книги Еноха, например. При этом трудно согласиться с пониманием «гностического» пересказа библейских событий как «протестной экзегезы» (термин Курта Рудольфа) или «переоценки ценностей» и «метафизического антисемитизма» (выражения Ганса Йонаса, взятое из его книги, которая на английском и немецком языке называлась «Гностическая религия», в русском издании – «Гностицизм»), поскольку в основу этого пересказа положено вполне иудейское, хотя и ненормативное для традиционного иудаизма, понимание начальных глав книги Бытия.
Понимание отрывков «элохиста» (Быт., 1:1-2:3) и «яхвиста» (Быт., 2:4 слл.), как двух рассказов, описывающих две разные последовательности событий, встречается уже у Филона Александрийского. В своем сочинении «О сотворении мира» он противопоставляет двух Адамов — сотворѐнного по образу и подобию Бога-Творца (1-я глава Бытия) и вылепленного из праха земного (2-я глава):
(69) «После всего прочего, как уже было сказано, возникает человек, как говорит Моисей, «по образу Божию и по подобию» (Быт.1:26). Весьма хорошо, что ничто из возникшего не уподоблено Богу более, чем человек. Но пусть никто не представляет это подобие в чертах телесных, ибо ни Бог не имеет вида человека, ни тело человеческое не богоподобно. Об «образе» же говорится по отношению к водительствующему души уму. Ведь в соответствии с тем единым для всего [умом, послужившим] как бы первообразом, был создан [ум], существующий у каждого в отдельности, и в некотором смысле являющийся богом того, кто его содержит и хранит. Ведь тем Логосом, которым обладает величайший Водительствующий во всем мире, обладает, как видно, и человеческий ум в человеке. Ибо, оставаясь невидимым, сам он все видит и, имея непонятную сущность, постигает сущности других. И искусствами и науками проторяя людям все бесчисленное множество путей, он обходит землю и море, постигая их природу. (70) И затем, взмывая птицей и исследуя воздух и его состояния, он устремляется еще выше, к эфиру и небесным круговращениям, следуя за хороводом блуждающих и неблуждающих светил, [движущихся] по совершенным законам мусического искусства, и, бросаясь вослед путеводной жажде мудрости, оставляя позади всякую чувственную сущность, он достигает умопостигаемой. (71) Там он созерцает образцы и идеи, превосходную красоту того, что он видел здесь чувственным, и объятый трезвым опьянением, словно вдохновением корибанты, но, исполнившись иного желания и вожделения лучшего и достигнув благодаря этому высот свода умопостигаемого, он как бы попадает к самому великому царю. Лучи невыносимого для зрения насыщенного света, чистые и беспримесные, изливаются, как поток, так что око рассудка слепнет от их блеска. Поскольку же не всякий образ соответствует архетипическому образцу, но многие из них суть неподобные, [Моисей] уточняет, прибавляя к ―по образу‖ еще и ―по подобию‖, чтобы подчеркнуть точность изображения, имеющего четкий оттиск».
Это Филон Александрийский пишет о человеке из 1-й главы Бытия. А далее он пишет о человеке, созданном из праха:
«После этого он говорит, что «создал Господь Бог человека, взяв прах земной, и вдунул в лице его дыхание жизни» (Быт.2:7). Со всей очевидностью и здесь Моисей указывает, что существует огромная разница между созданным теперь человеком и тем, что возник ранее по образу Божию. Ведь последний, созданный чувственным, уже участвует в качественности, составленный из души и тела, являясь мужчиной или женщиной, смертный по природе1. Другой же2 — некий вид по образу Божию, или род, или печать, умопостигаемый, бестелесный, еще ни мужского, ни женского пола, по природе нетленный».