Дм. Алексеев: «Мелхиседек», как верно Вы отметили, очень скверно сохранился, но то, что от него всѐ-таки смогло сохраниться, демонстрирует очень раннюю традицию и очень тесно связанную именно с арамейскоязычным контекстом. То есть, в отличие от «Апокрифа Иоанна», который, совершенно очевидно, формировался уже под влиянием «Септуагинты», «Мелхиседек» подлинный, он восходит к самому началу этого всего.
Е.Б. Смагина: К вопросу о том, почему всѐ-таки Мелхиседек оказался носителем Откровения. Тут, возможно, следует вспомнить и провести линию от библейского Мелхиседека к гностическому через «Вторую Книгу Еноха». Если помните, в пространной редакции там был эпизод с рождением Мелхиседека, который оказывается грядущим пред-сущим Мессией, до поры, до времени скрытым в высших сферах.
Дм. Алексеев: Возможно, и так, но в данном случае это необязательно, поскольку Мелхиседек и в «Книге Бытия» уже Священник Бога Всевышнего, то есть того самого неведомого гностического Бога.
Е.Б. Рашковский (ведущий): Дмитрий Алексеевич, хотелось бы долго-долго говорить, но пришло время нашего третьего докладчика […]
Расшифровка – Алекс Мома (copyleft 2015)
Необходимость прямой расшифровки была вызвана тем, что в сборнике материалов конференции был помещен совсем другой текст (а также перевод трактата «Мелхиседек»), ничуть не хуже, но другой (см. «Пути гнозиса. Т. 1. – СПб.: РХГА, 2015). Версия доклада, опубликованная в Живом журнале (см. ссылку в Примечаниях), в свою очередь, в частности, не содержала дискуссии.