Туман полз по земле, как толстый серый кот. Мы ехали к ферме дядюшки-трифулау по извилистым пьемонтским холмам на маленьком «фиате», чьи фары едва освещали этот меховой туман. В нашем ménage a quatre только я и наш журнальный фотограф Гай были с похмелья. Остальные же оставались совершенно в трезвом уме: дядюшка слишком стар, чтобы пить, а Джованни слишком чист.
Оказалось, охотиться за трюфелями довольно утомительно, так, как вы только можете себе это представить. Надо слишком много ходить по заросшим травой холмам, на которых слишком много деревьев, опавшей листвы, кочек, скуки и ожидания того, что должно произойти. Совершенно бессмысленная прогулка с собакой, которая служит проводником, напоминает коан. Как звучит хлопок одной ладонью — щелчок одной мысли? Время от времени собака по кличке Стелла останавливалась и зарывалась носом в землю, ее тупой хвост подрагивал, точно антенна. Она начинала копать, Сальваторе отзывал ее, давал лакомство и осторожно раздвигал землю старой мотыгой для трюфелей, осторожно нащупывал гриб и аккуратно выкручивал его. Затем он старательно заполнял ямку, подобно хирургу, сшивающему рану, чтобы в будущем году здесь снова вырос трюфель. Мы нашли три — каждый не больше шарика жевательной резинки, но когда Сальваторе вытаскивал из земли эти крошечные, похожие на головной мозг плоды, воздух полнился их мощным ароматом. Если верить преданиям, когда-то давно трифулау для охоты использовали свиноматок, потому что трюфели источают феромоны хряков. Просто свиньи надеялись, что их хорошенечко трахнут, а находили всего лишь лакомый гриб — своеобразная метафора современных женщин и пирожных. Но лично я в любом случае предпочту трюфель.
В конце концов мы сдались. Нам пришлось инсценировать находку фотогеничного tartufo bianco. Мы предвидели такой сценарий. Почему белые трюфели такие дорогие? Да просто потому, что они крайне редки. И если черные можно даже выращивать самостоятельно, то в алхимии белых науке еще предстоит разобраться. Именно поэтому, а еще потому, что их страшно полюбили японцы и американцы, они и стоят так дорого. Мы достали белый трюфель размером с мяч для гольфа и отдали его Сальваторе, который вначале осмотрел его оценивающим взглядом ювелира, неохотно согласился, после чего осторожно положил на землю.
Гай сделал несколько снимков — вот Стелла находит гриб, вот Сальваторе выкапывает его. Простите, что говорю сейчас правду, но мы все подделали. Солнце уже совсем взошло, когда мы объявили окончание охоты и разошлись по машинам счастливые, что наконец-то избавились друг от друга. Помахав на прощание Сальваторе и его веселой собаке, мы с Гаем и Джованни отправились в мою любимую тратторию недалеко от Ла-Морры. Она совсем крошечная, всего на шесть или семь столиков, которые почти всегда заполнены местными виноделами. Эти ребята ненавидят есть всякое дерьмо. И уж если вы находитесь в винодельческой стране, прежде всего узнайте, где они обычно обедают, и отправляйтесь туда же.
Весь следующий день Джованни был явно недоволен. В нем вообще было мало приятного, что вполне объясняется его фрукторианством. Мы ругались — он за рулем, я на пассажирском сиденье. Примерно час назад мы выехали из ресторанчика Ла-Морры, о котором много рассказывали поклонники агротуризма. Восторг переполнял меня. Тартра пьемонтесе, крошечные порции заварного сырного крема с трюфелями по-пьемонтски; сангуиначи — пьемонтские кровяные колбаски, такие густые и темно-медные, что их послевкусие еще долго остается во рту; инсалата ди карне крудо — мясной тартар, увенчанный тонко порезанным трюфелем; брассато аль Бароло — райски нежная тушенная в вине говядина. Все такое невероятное. Я была готова раздеться и нагишом валяться во всех этих тарелках.
Джованни же был в бешенстве. Владелец ресторанчика отказался приготовить банья кауду, масляный соус с анчоусами, только без анчоусов. Так что пришлось довольствоваться салатом из белой фасоли и ризотто, которое еле согласились приготовить на овощном бульоне. Бедный веганский дурак. Его потрясывало от ярости, я же пребывала в благостном легком опьянении от еды и вина, точно японская корова, счастливо ожидающая хорошего массажа перед тем, как ее забьют.
— Тебе, — сказал он, — слишком интересны слова. Что такое слова?
При этом он сделал губами что-то вроде «пф-ф-ф-ф» и передернул плечами. Все это было похоже на то, как ветряная мельница крутит свои лопасти.