Я обдумала совет Эммы. Моя подруга была права. Эти интриги все равно ни к чему бы не привели, кроме как размазали бы меня по дивану и заставили чувствовать себя ничтожеством. Журнал «Еда и напитки» был слишком крупной рыбой, не мне тягаться с ним. К тому же я все равно лучше. Лучше Хлои Джеймс, лучше этого журнальчика, лучше всей журнальной индустрии, которая выела меня изнутри, высосала из меня все соки, а потом отбросила в сторону.
Так что я встала, приняла ванну, оделась и принесла Эмме буханку бананового хлеба, а потом вернулась к работе. Я была голодна. Мне было скучно. Я нуждалась в чем-то новом, в том, что позволит мне опять почувствовать себя настоящей.
10
Лимонный пирог с инжиром
С тех пор как я вызволила Эмму из бостонской тюрьмы — редкостный альтруистический поступок, мотивацию которого я до сих пор так и не разгадала, — мы прошли многолетний путь к дружбе. Наша привязанность друг к другу — это привязанность двух диких животных, оказавшихся на плоту посреди бескрайнего океана. Ни одна из нас не доверяла другой, но обе признавали родство и понимали ценность совместного плавания в этом враждебном мире. То, что начиналось как странное сосуществование, со временем переросло в настороженную заботу, а затем и в преданность. Мы с Эммой любили друг друга со свирепостью, которая происходила от нашей общей запутанной истории. У меня нет другого объяснения этим отношениям.
Из ничем не примечательной студентки Пеннистоуна Эмма превратилась в восхитительно профессиональную, абсурдно успешную, страдающую агорафобией взрослую женщину. И расцвет всего этого пришелся на время, когда у нее случилась первая паническая атака. Вскоре после ареста Эмма стояла на одной из станций зеленой линии бостонского метрополитена, как вдруг почувствовала, что земля уходит из-под ног, чья-то гигантская холодная рука сжимается вокруг грудной клетки, а завтрак прокручивается в желудке, как в барабане стиральной машины. Перед глазами сверкают звездочки, уши закрыты морскими раковинами, в которых плещется белый шум. Эмма упала на колени, пытаясь разорвать эти путы и теряя человеческое достоинство.
Ей хватило одного-единственного раза, чтобы отказаться переживать такое снова, поэтому она больше никогда не покидала свою квартиру. В тот же день она отказалась от работы в самом респектабельном районе Массачусетса и устроилась оператором секс-услуг по телефону. Одного из любовников она отправила купить ей телефон и гарнитуру к нему. Затем собрала все свои белые керамические вазы в форме вульвы, синтезатор, мегафон, голубой пластиковый детский бассейн (оставила ящик консервированной черной фасоли по-мексикански) и выкинула в помойку. Короче говоря, Эмма отказалась от всех творческих возможностей, которые требовали ее выхода из дома, простилась с мечтами стать значимой фигурой в поэзии, перформансе и исполнительском искусстве, наподобие Карен Финли. И вместо этого начала рисовать. Тендер де Брис умерла. Да здравствует Эмма Эбсинт!
С короной на голове и скипетром-кистью в руке она стала королевой в своих владениях. Теперь все подчинялось ей — ее дыхание, ее работа, ее жизнь. Но главное, что ей было подвластно, — это многозадачность. Как оператор секс-услуг по телефону она умело перевоплощалась то в доминатрикс из какого-нибудь фильма в жанре нуар, то в студентку колледжа с глазами лани, то в похотливую домохозяйку из южных штатов. Своим нежным голосом она плела сладкие, липкие сети, в которые заманивала похотливых самцов с кредитками в карманах и дымящимися членами в руках. В восьмидесятых годах операторы секс-услуг по телефону получали фиксированную плату — пять долларов за звонок, независимо от его длительности. Эмма рассматривала эту работу как своеобразную игру — как можно скорее отделаться от парня, доставив ему максимум удовольствия. Она обладала сверхъестественной способностью по нескольким словам угадывать самые сокровенные и грязные желания визави и подстраивать под них свою историю. Компания, в которой Эмма работала, любила ее за надежность и доступность в любое время. Дрочащие собеседники любили ее за сладостные фантазии. Эмме же это нравилось за то, что она могла рисовать, не отрываясь от процесса, и при этом находилась в полной безопасности, да еще и зарабатывала кучу денег.
После того как услуги секса по телефону стали оплачиваться поминутно, работа Эммы изменилась. Несмотря на наивное прошлое и весьма готичное настоящее, Эмму увлекали капиталы. Чтобы зарабатывать деньги, она переписала сценарий своей игры и теперь заставляла мужчин часами висеть на телефоне. Она по-прежнему легко угадывала самые тайные их желания, но разговоры сделала протяжными, затейливыми, даже барочными. Теперь собеседники были готовы дрочить на ее голос неприлично долго и платить за это столько, сколько можно было бы потратить на живую женщину со всей ее плотью, кровью и слизистыми оболочками. В этом и заключалось настоящее чудо.