Ладамира с надеждой на меня посмотрела. Я улыбнулся, потрепал по волосам и продолжил объяснять.
— Понимаешь, котёнок, нарушить клятву, данную государю, все равно, что совершить государственную измену. Только Император может освободить от неё. Разрешит покинуть ряды опричников.
— И что нужно сделать, чтобы государь позволил тебе уйти из опричников? — уточнила Лада.
— Ну что… Дай подумать… Например, совершить какой-нибудь подвиг вселенского масштаба. И тогда царь наградит меня имперским титулом, а, значит, даст своё высочайшее позволение покинуть ряды из опричников.
— И что тебя останавливает? — изумилась сестра. — Ты уже столько подвигов совершил! И один, и со своими отморозками! Почему ты не подашь прощение государю? И что значит, наградит титулом? Разве мы не графы?
Вопрос, вопросы, и так мало чётких ответов.
— У опричников нет Рода, нет клана, нет семьи. Наш, так сказать, Род — это семья государя. А семья царя — наша Империя, — терпеливо объяснял я. — Да, титул «граф» по праву рождения у меня есть. Но он остался в прошлом, вместе со сгоревшим домом и уничтоженным Родом Сваровых. По факту сейчас есть только один граф Сваров.
— И кто же этот самоубийца? — вскинулась Лада.
— Точнее, не граф, — хмыкнул я. — А графиня Сварова, и вот она сидит напротив меня.
— Я? — удивление мелкой вышло из берегов.
— Ты, — подтвердил я.
— Почему? Титул наследует старший сын. Значит, ты — граф Сваров.
— Я — опричник. Ты клятву не давала. Вот и получается, ты — графиня Сварова, наследница Рода, единственная на сегодняшний день.
— А ты?
— А я им стану, если совершу подвиг, получу из рук Императора вольную и грамоту на возвращение родового титула, земель и право возглавить наш Род.
— Как всё сложно, — вздохнула сестра.
— Есть немного.
— А что будет, если ты без разрешения покинешь службу?
— Это как?
— Ну… я пока не придумала, но обязательно решу этот вопрос! — заявила сестрёнка.
— Что будет… Клятвой опричников я связан по рукам и ногам. Порукой тому — моя честь. Это всё, что остаётся у таких, как я, когда мы становимся государевыми воинами. Мы больше не принадлежим себе, понимаешь? Мы служим высшим интересам государства, воплощённым в фигуре монарха. Мы — оплот, на котором стоит государство. Который не позволяет дворянским родам пошатнуть основы и передраться из-за земель и богатств.
— Но ты же останешься верным подданным России и государя, даже если перестанешь быть опричником, — Лада упрямо гнула свою линию.
— Я уже говорил, попытку покинуть ряды царских воинов без разрешения расценят как предательство и нарушение священной клятвы. Это равносильно измене Родине. Наказание — окончательное лишение всех прав и титулов и смертной казни.
— Окончательное? Это как?
— Род Сваровых перечеркнут чёрной краской на имперском Древе Славы, вымарают имя всех Сваровых из истории. Мы перестанем существовать. У нас с тобой не останется ни единого шанса стать теми, кем мы есть. Даже у тебя.
— У меня? — не поняла сестрёнка.
— У тебя. Повторю для особо невнимательных. Ты — единственная наследница Рода Сваровых. И сейчас, с высочайшего позволения, когда соберёшься выходить замуж, можешь подать прошение о том, чтобы твой будущий муж принял твою фамилию. Тем самым не ты уйдёшь в чужой Род, а наоборот, закрепишь за своей линией фамилию нашего Рода.
— И тогда ты снова станешь графом?
— Лада, ты издеваешься? — я изобразил жест рука-лицо. — Забудь обо мне. Меня нет. Я — никто для высшего света. Я — опричник! Повторяю ещё раз. Последний! Единственный путь освободиться от царской службы — совершить подвиг, достойный особой царской милости. Лишь монарх, довольный деяниями своего верного слуги, может даровать ему почётный имперский титул, тем самым номинально освобождая от дальнейшей службы. Так понятней?
— Да мне и с первого раза всё стало понятно, — буркнула сестрёнка.
— Тогда какого! — вспыхнул я, но быстро взял себя в руки.
— То, что мы с отрядом творим ежедневно — это не подвиги. Это — служение Отечеству и государю. Единицам удаётся заслужить такую высокую награду. Большинство предпочитают не возвращаться в тот гадюшник, из которого вырвались кто по случайности, кто сознательно.
— Под гадюшником ты подразумеваешь светское общество — хихикнула мелкая.
— Именно так, — невесело ухмыльнулся я.
— Получается, ты не принадлежишь сам себе? Получается, ты раб? — уточнила Лада
— Нет, я — слуга государя и Отечества, служу за совесть, а не по принуждению, — терпеливо пояснил я.
— Значит… получается… — мелкая задумчиво теребила прядь волос. По её лицо было видно, она что-то задумала.
Я терпеливо ждал ответа, даже не предполагая, какие мысли бродят в её умной головке. Минут через пять напряжённого сопения, Лада подняла голову и торжествующе уставилась на меня. Я невольно напрягся: когда у сестрёнки такой решительный взгляд — жди беды.
— Слав, я понимаю, что ты связан клятвой служения царю и Отечеству. Но месть исполнена, наши предки теперь могут спать спокойно, — Ладамира глубоко вздохнула и выпалила. — Я считаю, пришла пора восстанавливать род Сваровых. Поэтому я готова взять на себя ответственность за наш Род, пока ты несёшь крест опричника.
Мелкая, как заправская актриса, сделал паузу. Я молчал, внимательно слушал, и, кажется, начал понимать, чему она ведёт.
— Так вот. Я найду себе достойного мужа, возьму его в наш род, мы восстановим наше доброе имя. А потом, когда ты сможешь освободиться от клятвы, ты станешь главой род Сваровых! Так, мы не потеряем время! И вообще! — Лада неопределённо махнула рукой и торжествующе уставилась на меня.
В её глазах скакали чертенята, лицо светилось довольством, только что плаката не было: «Ну, скажи, какая я — молодец, как ловко всё придумала!»
— Ты большая молодец, и здорово всё придумала, — я улыбнулся, с нежностью глядя на мелкую проказницу, которой пришлось так быстро взрослеть, и мягко возразил:
— Но ты ещё очень молода, сестрёнка. Не спеши. Семейные обязанности — это тяжкое бремя, они очень быстро согнуть твои хрупкие плечи, превратят тебя в…
— В стерву? — подсказал сестрёнка.
— И это тоже, — кивнул я. — Подожди немного. Я всё устрою, обещаю. Тебе не придётся выходить замуж по расчёту. Знаешь, как мама всегда говорила?
— Как? — Лада вздохнула и положила голову на моё плечо.
— Самые сильные и крепкие дети рождаются от союза, основанного на любви и согласии, а не по расчёту.
Сестрёнка обиженно посопела и пробурчала:
— Слав, я, правда, готова! Я смогу! Честно! Я очень хочу быть полезной тебе и нашему Роду.
Я потрепал мелку по волосам, поцеловал в светлую макушку и сказал:
— Я знаю, что ты готова, моя дорогая. Но давай не будем торопиться. Обещаю, мы вместе возродим наш славный род.
Мелкая ничего не ответила. Я прислушался и понял: день, насыщенный событиями, обесточил это неугомонное существо. Лада уснула на моём плече. Я осторожно взял её на руки, отнёс в спальню, уложил на кровать укрыл одеялом. Поцеловал в щеку и отправился в свой кабинет. Но не писать отчёты, а планировать то, что обещал мелкой.
В кабинете я перевернул натюрморт неизвестного художника рисунком к стене и в сотый раз принялся рассматривать обратную сторону. На этой импровизированной доске висел список всех влиятельных родов и возможных союзников.
Минут пять я пялился на знакомые имена, потом плюнул, плесну себе коньяка на два пальца, уселся в кресло, и снова начал планировать наше с Ладой будущее.
Всё верно я сказал мелкой. И мама так всегда говорила не только в адрес дочери, но и про нас, сыновей. Род Сваровых был настолько богат и влиятелен, что наследник и младшие дети могли спокойно жениться по любви. Когда-то и я мечтал, что приведу в дом свою избранницу. Не по расчёту, не для слияния бизнеса и расширения границ влияния. По любви. Но не судьба.