Мой противник пустил молнию, но мне удалось уклониться, распластавшись на полу. В ход пошла ещё одна сеть, но Мясник уничтожил её новым разрядом электричества. Живы он не жалел. Похоже, и правда, запасся на славу.
Я подскочил к противнику и заработал мечом. Наёмник отбивал атаки, пытаясь подняться. Я врезал ногой по чайнику, и тот полетел в Мясника. Угодил в лицо. Это была отличная возможность закончить бой. Я вытянулся в струну, послав меч противнику в грудь. Тот махнул оружием почти наугад. Попал в плечо. Сморщившись от боли, я вогнал клинок между рёбер Мясника и, навалившись, протолкнул его до середины.
Убийца захрипел, засучил ногами, запрокинул голову и вдруг замер.
Опершись на меч, торчавший из груди поверженного врага, я поднялся. Окинув место действия, мысленно поздравил себя и поспешил отпирать дверь.
Как только ворвались стражники, я указал на труп Мясника и вскрикнул:
— Вон он! Мне удалось прикончить убийцу, покушавшегося на императора! Но я ранен. Позовите врача!
Я показал растерянным гвардейцам испачканную кровью одежду.
Конечно, никто не бросился исполнять мою просьбу. Я на это и не рассчитывал. Главное — сразу расставил фигуры. Вот несостоявшийся убийца, а вот — человек, его остановивший. Герой.
— Убийца Его Величества входил в состав делегации Старгорода, — сказал я. — Арестуйте этих людей. Они заговорщики!
Стражники, наконец, поняли, что от них требуются действия. Часть схватила послов, часть кинулась к императору, остальные занялись трупом Мясника.
Я воспользовался возникшей суетой, чтобы перевязать себе раны. Ни к чему, чтобы кто-то видел, с какой скоростью они будут затягиваться.
Постепенно часть отравленного дыма выветрилась, его действие ослабло, и люди начали приходить в себя. Ко мне подошёл бледный начальник охраны.
— Что тут произошло⁈ — сипло спросил он. — Почему никто не мог двигаться? Я сам оцепенел!
— Всё из-за дыма, — ответил я. — Он был отравлен.
— Отравлен⁈ — в ужасе вскричал Олег Борисович. — Как? Кем?
— Мною. С помощью ароматических трав.
У моего собеседника задёргался левый глаз.
— Вами⁈ — прошипел он. — На кой чёрт вы это сделали⁈
— А разве не ясно? — спокойно ответил я. — Чтобы парализовать убийцу. Мне удалось его узнать среди послов, но я не мог рисковать, указав на него страже. Мало ли, что он выкинул бы.
— И вы решили превратить всех в… манекены⁈
— Что мне оставалось?
— Что оставалось⁈ — возопил начальник охраны. — А если бы он убил вас⁈ И потом прикончил бы Его Величество⁈
— Ассасина из рода Скуратовых? — я заставил себя презрительно усмехнуться. — Исключено!
— Вы не могли точно знать, как пойдёт дело! — не унимался мой собеседник. — Это была чистой воды авантюра! Вы не имели права рисковать! Мальчишка!
— Не увлекайтесь, Олег Борисович. Ещё немного, и запахнет оскорблением. Убийца мёртв, Его Величество живы. А победителей не судят.
— Ну, это мы ещё посмотрим! — пообещал Голицын и, развернувшись, вышел из зала.
Императора давно вывели, как и послов. Помещение быстро пустело.
Поднявшись, я отправился к себе — собирать вещи. Что бы там ни говорил начальник охраны, задание я выполнил. Но награду можно подождать и у себя дома. Как говорится, она найдёт героя.
Глава 41
Долго ждать не пришлось. Уже к вечеру меня позвали к телефону. Взяв трубку, я услышал голос Его Величества.
— Здравствуй, Николай, — проговорил император сдержанно. — Не отвлекаю?
— Ни в коем случае, Ваше Величество. Как вы себя чувствуете?
— Неплохо, спасибо. Как сам?
— Всё в порядке.
— Сможешь подъехать во дворец?
— Конечно. Сейчас?
— Было бы здорово. Обсудим то, что произошло сегодня.
— Хорошо, скоро буду.
Повесив трубку, я взглянул на Свечкина, с которым составлял список будущих обитателей мужского монастыря из предложенных им кандидатур.
— Мне нужно отлучиться. Продолжим позже. Может быть, завтра.
— Как скажете, господин маркиз.
Оставив начальника разведки собирать бумаги, я отправился в Запретный город. По прибытии меня провели в знакомый внутренний дворик, где был устроен сад. Царь сидел на скамейке — кормил голубей.
— Привет, Николай, — кивнул он, когда я подошёл. — Присядь-ка.
Я опустился на скамейку. Голицын протянул мне кусок хлеба.
— Присоединишься?
— Благодарю.
Повисло молчание, в течение которого мы бросали птицам крошки. Наконец, Его Величество заговорил: