Время пришло!
Большой палец надавил красный пластмассовый кружок, радиосигнал полетел сквозь эфир, нашёл бомбу кабаллистов и активировал её.
Тотчас над лесом вспучилось нечто огненное и кипящее — словно гигантский пузырь. А затем он лопнул, снося концентрическими кругами деревья в радиусе до полукилометра!
Дворцу Магариба-Д’Алои, грибнице, порождающей орды гулей, и большей части тварей, превратившихся в поджаренный кровавый фарш, пришёл конец!
Сигнал маячка жалобно мигнул и погас.
— Выдвигаемся, — сказал я, вставая.
Боевой вертолёт ждал на крыше. Не прошло и десяти минут, как мы уже взлетели и направились в сторону выжженного и выкорчеванного участка леса.
Особой необходимости в моём присутствии там не было, но зрители должны видеть своего героя на экране. Желательно — на фоне огня и трупов ненавистных врагов.
Пришло время сняться в лучшем фильме, который показывали в империи.
Глава 46
Все следующие дни телевизионные каналы крутили кадры, которые им передала моя пресс-служба. Меня приглашали на кучу интервью. Буквально каждый канал хотел видеть меня в своих студиях. И я сходил на все. Иногда поесть было некогда, но оно того стоило.
Телефоны в замке разрывались от звонков. Почтовый ящик заваливали письмами. Ко мне с визитами приезжали чуть ли не все бароны и их родственники. Поздравляли, жали руку, хлопали по спине и выражали восхищение. На лицах проходили демонстрации в мою честь. Художники и скульпторы дрались за право увековечить меня на холсте, в виде фрески, мозаики или в камне. Вокруг замка круглосуточно дежурила толпа жителей, ждавших моего появления, чтобы забросать восторженными криками.
Примерно в то же время на улицах начали появляться пророки, заговорившие о Спасителе. Никакой конкретики. Про меня не было ни слова, но почва готовилась.
В мою честь Его Величество устроил в конце недели приём, куда позвали не только знать, но и богатейших представителей бизнеса, а также гильдий.
Стоя перед зеркалом, пока портной подгонял на мне новый смокинг тёмно-зелёного цвета с вышитым на левой стороне груди гербом, я думал о том, что хотел бы посетить мероприятие с Есенией. Она заслужила это, как никто. Однако идти придётся с Екатериной Голицыной и Глафирой Каминской. Серая была в восторге от того, какую славу стяжал её жених. Из одиночки, которому прочили безвестие и смерть, а затем — сомнительного товарища, подозреваемого в том, что он нежить, я превратился за один день в героя, каких не знала империя. Парадоксально, но случилось это тогда, когда я стал демоном. Ну, разве не причудливо порой складываются обстоятельства?
Эта мысль вызвала на моём лице саркастическую улыбку. Но она сразу исчезла, ибо радость, которую я должен был испытывать, отравлялась отсутствием Есении. Торжество оказалось неполным.
Но на людях я был вынужден изображать счастье. Этого ждали от победителя орды, избавившего город от напасти. Мне не раз приходилось лицемерить, но ещё никогда это не давалось с таким трудом.
— Что-то не так? — спросила Каминская, наблюдавшая за тем, как портной заканчивает работу.
— Почему ты спрашиваешь? — отозвался я.
— У тебя глаза грустные.
— Тебе кажется. С чего мне печалиться?
— Из-за твоей невесты, например.
Всё-таки, женщины проницательны. Особенно, когда дело касается сердечных дел.
— Мне жаль, что она погибла, — добавила Каминская.
— Да, не повезло, — сказал я. — Но ничего не попишешь. Она жила, как воин, и умерла в бою. Мои Падшие утверждают, что это прекрасная смерть, о которой можно только мечтать.
— Сомневаюсь, что можно мечтать о смерти, какой бы они ни была.
— Не знаю. Многое зависит от воспитания. Ты готова?
— Уже давно. Жду тебя.
— Я закончил, — сказал портной. — Подвигайтесь, Ваше Сиятельство. Всё ли удобно, нигде не жмёт?
— Благодарю, вы, как всегда, на высоте.
Когда мастер, собрав инструменты, удалился, Каминская подошла и взяла меня за руку.
— Ты её любил? — спросила она тихо.
— Как и тебя, — улыбнулся я.
— Если я умру, ты будешь так же опечален?
— Точно не меньше.
Глафира улыбнулась.
— Пойдём?
— Конечно.
Мы направились вниз, где нас ожидал кортеж, чтобы отвезли в Запретный город, где должен был состояться торжественный приём.
Прибыли заранее — минут за двадцать. К моему удивлению, народу уже было много. На меня накинулись сразу же. Я едва успевал благодарить и раскланиваться.