цепь оккупантов. Надо сказать - основные рычаги Z.O.G. Мои камерады
твою работу тоже оценили по достоинству. Только вот опасно держать такие
файлы на рабочем компьютере. Если их кто-нибудь увидит, считай, что это
будет твоя прямая дорога в 14 кабинет. Я хотел тебе об этом как-нибудь
намекнуть, но не знал, как лучше сделать. Ведь в противном случае ты бы
мог что-то заподозрить, а это мне было совершенно не нужно.
- Все эти взрывы - это твоих рук дело?- наконец спросил Голубев,
подняв глаза на Макса.
- Не все... Например про девятиэтажку ты и так знаешь, кто это сделал.
А вот все, что коснулось системных псов, наша работа. Неужели ты можешь
236
подумать, что мы переступим через принципы и идеалы НС? Исключено!
Мы люди Чести и наша Борьба ведется не выходя за еѐ рамки.
- Значит тот случай, которой произошел со мной на стройке...
Минаев не дал договорить напарнику, перебив его:
- Ты уж не огорчайся, старина. Тебя нужно было вывести из игры
на некоторое количество времени. Мы рассчитывали нанести удар по
Системе раньше, но в последний момент возникла опасность, а рисковать мы
не могли. Поэтому перенесли его на день полиции. Ты, кстати, крепкий тип!
Быстро встал на ноги. Я рассчитывал тебя дисквалифицировать на более
долгий срок.
- Ты?- возмутился Глеб. Перед его глазами всплыли воспоминания того
дня: на противоположной стороне стоял крепкого телосложения мужчина, в
черной куртке, из под которой выглядывала черная кофта с накинутым на
голову
капюшоном,
тенью
скрывающий
черты
лица.
- Да. Остальным нужно было меньше появляться на улице. Да и мне это было
сделать проще, чем кому-либо другому. Пришлось заманить тебя на стройку
и ударить битой.
Голубев вспомнил тишину на фоне голоса Макса в тот день, но
последний говорил, что вышел до магазина. Эта гнетущая тишина встретила
Глеба на стройке. Но тогда, объятый эмоциями, он не заметил в этом ничего
подозрительного. Федерал не придавал значения многим вещам, которые
только сейчас становились явными.
- Почему не убил?- поинтересовался Голубев.
- Ты хороший парень Глеб. Меня впечатлили твои рассуждения, твой
взгляд на многие вещи. Я видел, как внутри тебя Справедливость борется с
подлостью и ложью Z.O.G. Это черта хорошего человека, правильного. У
тебя есть Совесть, а в наши дни это редкость. Ты понимаешь, что происходит
вокруг, видишь всю эту гниль, но тебя останавливает верность своей
профессии и делу. Это тоже замечательно! Но, Глеб, забудь про такое
понятие, как Честь мундира и присягу, которую ты давал. Они
237
противоречивы с истинным обликом Системы. Политика и режим в нашей
стране направлены на уничтожение нашего народа.
- Тот криминалист Горин тоже из ваших?
- Нет,- ответил Минаев.- Просто его глаза открылись на истинную суть
вещей. СМИ зомбируют мозги обывателей, но и они начинают понимать все
то, что происходит на самом деле. Их разум начинает отличать истинного
врага от мнимого. Ты и сам соглашался с правильностью сделанных
криминалистом суждений. Помнишь: чью безопасность мы осуществляем?-
он процитировал слова Глеба.
- Помню и понимаю,- сказал напарник.- Но не пойму тогда, почему ты
так поступал со своими соратниками у нас в Управлении?
- Как?- недоуменно воскликнул Макс, словно это задело его за живое.-
Как я должен был поступить? Расстрелять вас и вытащить их оттуда? Все
наши планы оборвались бы разом. Но тебе не понять того чувства, когда
брата или сестру по оружию мучают на твоих же глазах... А мне еще
приходилось подыгрывать вам. Я сделал всѐ, что только мог для них...
- Значит, лезвие Воронову подкинул ты?
- Я,- с грустной нотой в голосе ответил Минаев.- Он не должен был
расколоться, да и Мамедов не оставил бы его в живых. Ты сам это прекрасно
знаешь. Таким образом, я облегчил его смерть. Он был настоящим героем...
Мамедов ублюдок, убил и Валькирию. А ведь она была беременна от
Воронова... Я хотел ей помочь, но пока искал пути, он замучил еѐ до смерти.
- Она узнала тебя тогда, в том кабинете?- поинтересовался Голубев.
- Узнала... Это был взгляд, загнанной охотниками, волчицы.
Непокоренные и гордые глаза смотрели на меня. Валькирия знала свое
предназначение, но тем не менее, восстала против женской природы. В