5. Шевеченко, уполномоченный Закупочной комиссии в Буффало. Занимается тем же, чем и Семёнов.
6. Лукьянов, уполном. закупочной комиссии в портах Н. Йорка и Филадельфии. Помощник Зубилина по военно-морской разведке. Имеет много агентов в этих портах. Его материалы очень ценные и опасные для США, т. к. все переправляются Зубилиным через жену немцам.
7. — 2 секретарь миссии СССР в Канаде, помощник З. по Канаде.
8. Тарасов — секретарь посольства СССР в Мексике, помощник З. по Мексике.
9. Долгов — атташе посольства СССР здесь, помощник З. по Вашингтону.
Совершенно особое положение занимает второй после Зубилина по НКВД 2 секретарь посольства СССР здесь — Миронов, его настоящая фамилия Марков (Зубилин — генерал НКВД, Миронов — полковник НКВД). Оба друг друга ненавидят по должностям. По линии НКВД руководили оккупацией Польши. Зубилин допрашивал и расстреливал поляков в Козельске, Миронов — в Старобельске. Все спасшиеся поляки знают этих палачей в лицо. 10000 расстрелянных поляков под Смоленском — дело рук их обоих. Если Миронову доказать, что З. работает на немцев и японцев, то он немедленно расстреляет его без суда, т. к. имеет тоже очень большой пост в НКВД. Имеет какого-то крупного агента в офисе Белого Дома»[399].
Вот такое поразительное письмо. Благодаря неким источникам советской разведки в ФБР оно через некоторое время стало известно нашим спецслужбам и повергло их руководство в немалый шок.
Упомянутые Мироновым коллеги действительно являлись основными работниками советской резидентуры в Вашингтоне. Но Миронов прежде всего сводил счёты со своим давним знакомым В. Зарубиным. Ненависть к Зарубину отчётливо видна из сумбурного и повторяющегося машинописного текста, напечатанного в явном волнении и потом довольно заметно выправленного чернилами. Откуда взялась эта ненависть? Была ли эта вульгарная зависть подчинённого к генералу-начальнику? Или трения начались еще со времён совместной расправы над польскими офицерами? Или это результат психического расстройства? Изучение следственного дела и соответствующих архивов поможет ответить на этот вопрос. Когда-нибудь.
Миронов Гуверу послал анонимку, но Сталину и Берии написал открытый донос на семью Зарубиных как германо-японских шпионов. Он бил с двух сторон: не заинтересуются американцы (а они, безусловно, заинтересуются!), так среагирует должным образом советская контрразведка, тщательно следившая за зарубежным персоналом.
В НКГБ началось тщательное расследование, которое через несколько томительных для Зарубина и его жены месяцев выявило несостоятельность мироновской клеветы относительно такого маловероятного семейного подряда: муж-де работает на одного врага, супруга — на второго. Чушь, которую нёс спятивший разведчик, была настолько очевидна, что контролёры пришли к единственно возможному выводу: товарища Миронова нужно лечить. Это и было сделано. Но пять лет «вкатить» ему тоже не забыли[400].
А немного погодя, должно быть, стало известно и о его «привете» господину Гуверу. Новое расследование для незадачливого резидента завершилось трагически: он попал под пулю. 3 августа 1945 г. Миронова расстреляли за измену, хотя месяцем ранее в СССР была объявлена грандиозная амнистия в честь победы над Германией. Тело капитана госбезопасности было погребено на тайном кладбище НКВД в подмосковной Коммунарке. Между прочим, есть вполне логичное предположение, отчего видный чекист повредился в уме: работа по уничтожению военнопленных поляков не могла пройти бесследно. Известно, что профессиональные палачи ленинско-сталинской эпохи часто заканчивали безумием.
Изменническое письмо, впрочем, катастрофических последствий для нашей разведсети не имело, хотя карьеру генерала Зарубина поломало. Война была в разгаре, и к шкодням красного союзника американцы относились с известной небрежностью. Недаром Миронов в своём послании Гуверу сделал упор на передачу добытых в США шпионских сведений не на Лубянку, а японцам и немцам. Ведущие сотрудники советской резидентуры С. Семёнов, Л. Квасников, Э. Хейфец благополучно завершили свою заокеанскую командировку.
А потом была холодная война и яростная схватка спецслужб обеих сверхдержав. К советским перебежчикам американцы стали относиться внимательнее. И знаменитая измена два года спустя шифровальщика посольства в Канаде Игоря Гузенко имела для НКГБ куда более неприятные последствия, приведя к потере ряда ценнейших агентов в области атомного шпионажа.
399
Судоплатов П.А. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы. — М., 1997 (факсимиле на вкладке после с. 384).