Очень значительная часть населения, недовольная сменой строя, выражает свою оппозиционность демонстративной симпатией к сталинско-брежневской эпохе. Современный политический режим даёт ясную установку рассматривать историю как царской, так и советской России прежде всего с героической стороны. Соответственно, среди так называемых «государственников» характерно «объективности ради» видеть в прошлой деятельности чекистов массу хорошего. И даже среди вполне вменяемых интеллектуалов модно эстетизировать сталинизм, восхищаясь «большим стилем» канувшей империи и выводя некрасивую тему репрессий куда-нибудь за скобки.
Между тем очевидно, что многие болезни современной политической и правоохранительной системы России прямо связаны с наследием сталинского времени. Милицейское ведомство стабильно воспроизводит традиции коррупции и пыточного следствия, мало отличаясь от той милиции, которая была сформирована после Октября. Органы госбезопасности, как и при Сталине, подчинены одному человеку и практически не контролируются обществом. Высшие чины ФСБ-МВД самым активным образом участвуют в государственном рэкете и переделе собственности крупных бизнесменов — в масштабах, не снившихся работникам ОГПУ-НКВД, которые тоже усердно занимались перераспределением ценностей.
На формирование сугубо положительной истории советской тайной полиции существует внушительный социальный заказ, который соблазняет множество сочинителей-мифотворцев. Наша история густо засижена дилетантами. Бульварные книжки апологетов сталинщины приносят хороший доход недобросовестным авторам и заслоняют настоящую историю. Поток такого рода литературы в последнее десятилетие стремительно усиливается, в основном определяя вектор исторической публицистики.
Такое положение представляется совершенно нетерпимым. Архивные разыскания в сочетании с опорой на солидные исследования позволяют предложить автору предлагаемой книги своё видение ряда эпизодов истории ВЧК-КГБ.
Кто-то может обвинить автора в предвзятости: дескать, основные герои обрисованы с весьма мрачной стороны. Но советская контрразведка изначально базировалась на терроре и провокации, что предопределило откровенно криминальный характер очень многих страниц её истории. Исследователей гестапо, насколько известно, не обвиняют в излишне суровом подходе к функционерам нацистской охранки. А разница между ней и «органами» только в том, что фашистская партия и тайная полиция были по суду официально признаны преступными организациями, а компартия СССР и её тайная спецслужба — нет.
Конечно, можно много говорить и о том, как чекисты ловили настоящих шпионов, боролись с уголовным бандитизмом, помогали беспризорникам (предварительно их осиротив) и пресекали контрабанду. Но, как представляется, гораздо больший интерес должна вызывать террористическая работа ВЧК-МГБ в ленинско-сталинский период, составлявшая основное содержание деятельности карательных органов. А отыскать положительные стороны (или хотя бы свидетельства о таковых) жизни и работы функционеров тайной полиции просто интересно, поскольку это только добавит красок к их портретам.
Мы согласны с тем, что нельзя всю вину за пролитую невинную кровь валить на чекистов: карательные органы строились и функционировали по приказу правящей партии и именно партийно-государственная верхушка несёт основную ответственность за многолетние репрессии. Но очевидно: когда государство даёт многолетний заказ на террор и торжествует принцип «цель оправдывает средства», исполнители преступных поручений не могут оставаться нормальными людьми.
Исследователи из ФСБ любят подчёркивать факт повседневного направления деятельности органов безопасности со стороны партийной власти, целиком возлагая тем самым ответственность за репрессивные кампании на высшее политическое руководство. Останавливаясь на полпути, ведомственные историки игнорируют обратную связь, которая, как нам представляется, очевидна. Именно органы безопасности выступали основными информаторами власти, поставляя политической верхушке своё специфически искажённое видение ситуации в стране и мире.
При этом большевистское руководство, генетически близкое своей тайной полиции, было в основном согласно с точкой зрения «органов», постоянно подзадоривая их, заставляя повышать бдительность и отчитываться об успехах в борьбе с врагами. Фактически шла многолетняя политическая игра, в которой и руководство страны, и чекисты перебрасывали друг другу мяч репрессий. Одна сторона получала доказательства обилия «заговоров», другая — повышала за счёт их «раскрытия» своё влияние.