Иная ситуация с Г.И. Колычевым (№ 8). Поражает атмосфера составления духовной грамоты. Нет ни одного светского лица в качестве свидетеля, единственный послух — духовный отец Г.И. Колычева из вотчинной церкви, писец грамоты — дьячек из того же храма. Священник является по существу и душеприказчиком завещания. Поражает конспективная краткость текста — все так или иначе отдается в руки духовною отца. Перед нами опальный или опасающийся опалы человек, выбитый из привычного круга социальных связей, который диктует свою последнюю волю и окончательные расчеты в год убийства опального же митрополита Филиппа Колычева (своего дальнего родича) и новгородских казней.
Вполне типична ситуация с актами Раковых (№ 9, 10). В течение примерно полутора лет представители фамилии освобождаются путем вклада и продаж от своих вотчин в разных уездах[2411]. Хотя в синодиках опальных имен Раковых нет, срочное освобождение почти десятка лиц одной фамилии от своих вотчин в трех уездах свидетельствует о социальной деградации этой знаменитой еще в середине XVI в. дьяческой фамилии.
Земельная политика вообще главная тема печатаемых документов. Любая крупная политическая подвижка в стране вызывала обычно рост поземельных конфликтов. Так было в годы опричнины. Указная грамота 1567 г. рисует картину выступления монастырских крестин, вознамерившихся вернуть давно утраченный статус черносотных крестьян. Побудительный мотив понятен — в эпоху опричнины постоянно нарушались все и всяческие права собственности. Но в данном случае надежды не оправдались. Кирилло-Белозерский монастырь пользовался у царя особым вниманием, так что недавние монастырские земледельцы села Тимова, а до того в течение многих лет вотчинные крестьяне имения Львовых-Злобиных, остались в составе владельческого комплекса обители (№ 3).
Не менее выразительна указная грамота кн. Михаила Темрюковича Черкасского (№ 5). Из нее видно, что к ноябрю 1568 г. он владел Гороховцом с уездом на правах удела. Крестьян он называет «своими», город с уездом для него — «моя вотчина», его слуги держат мыт, фиксируют случаи предумышленных убийств и непредумышленных смертей в пределах монастырской вотчины, дают разрешение на похороны, по его «княжим» письменным распоряжениям происходит раскладка главных общегосударственных налогов — ямских и приметных денег, денег за посошный корм, за городовое, засечное и ямчужное дело. Тип удела также ясен: по нашей классификации перед нами удел служебного князя с индивидуальным статусом[2412]. Это своеобразное явление: удел в опричнине, которая сама по себе была личным царским уделом.
Из поздней правой грамоты известно, что слуги и крестьяне кн. Черкасского продолжали нарушать земельные права Спасо-Евфимьева монастыря. Многочисленные челобитья «государевым боярам» и самому князю результата не дали, ибо по словам старца Филарета кн. Михаил Темрюкович «был тогды человек великой и временной, управы было на него добиться не мочно».
Все остальные документы раскрывают историю Вологды в годы опричнины (№ 4, 6, 7, 11, 13, 14). Превращение Вологды в одну из опричных столиц и обширное строительство в этой связи началось, судя по указанию позднего летописца, зимой 1565/66 г. Документальных подтверждений тому пока не обнаружено, но частые поездки Ивана IV в Вологду и длительное нахождение в ней в 1565–1567 гг. косвенно подтверждает это известие. Не позднее июня 1567 г. на Вологде, в Обнорской волости, начались испомещения опричников. Длительной была поездка на Вологду Ивана Грозного летом 1569 г. Возможно, царь побывал там и в следующем году. Однако, после 1570–1571 г. поездки Ивана IV в Вологду прекратились[2413].
Документы называют нам имя виднейшего опричного деятеля на Вологде — Ивана Андреевича Бутурлина. Его пребывание там прямо документируется весной 1568 — осенью 1569 г. (№ 4, 7), но учитывая ход событий, появление Бутурлина в Вологде следует датировать временем летней поездки царя туда в 1567 г. Из контекста явки (№ 4) высокое положение Бутурлина очевидно, так что получение им боярского чина в опричной Думе относится к зиме-весне 1568 г., а скорее всего к лету 1567 г. Функции Бутурлина весьма широки. Он контролирует ход строек, распоряжается землеустройством городской территории, конфискуя деревню Спасо-Каменного монастыря под городской поскотиной Вологды и предоставляя взамен две дворцовые деревни в Сямской волости (понятно, что «по слову» и «по грамотам» царя — № 6, 7). Он следит за сохранностью земельного фонда в Обнорской волости, не попавшего еще в поместную раздачу (№ 7), передавая часть пустошей волости Корнильеву монастырю в возмещение убытков за вырубленный лес. Все это очень напоминает функции опричного дворецкого в сочетании с некоторыми функциями наместника.
2411
Помимо публикуемых документов, см.: Садиков П.А. Из истории опричнины // Исторический архив. М.; Л., 1940. Т. III. С. 242–243.
2412
Назаров В.Д. Служилые князья Северо-Восточной Руси в XV веке. // Русский дипломатарий. М., 1999. Вып. 5.
2413
Зимин A.A. Опричнина Ивана Грозною, С. 153, 260, 285, 288–289, 295; Скрынников Р.Г. Указ. соч. С. 227, 235–236 и др.