Внешнеполитическая обстановка 1562 г. ничего существенно нового не внесла в ход Ливонской войны. Длительные переговоры с прибывшими в марте 1562 г. в русскую столицу представителями Сигизмунда II Августа вызвали в Москве только раздражение. Создавалось впечатление, что литовская сторона заинтересована лишь в их затяжке, а не в успешном завершении. Стремление польского короля добиться признания своих прав на Ливонию наталкивалось на решительное противодействие Ивана IV[433]. Зато летние переговоры России с Данией увенчались заключением 7 августа союзного договора[434].
В марте 1562 г., когда кончался срок перемирия с Литвой, Иван IV отправил своих воевод И.В.Шереметева, И.М.Воронцова и татарских царевичей воевать «литовские места» у Орши, Дубровы, Копыси, Шклова и Мстиславля. Этот поход ничего, кроме «полона», не дал, но являлся разведкой сил противника. Такую же цель преследовал и набег на Витебск, совершенный в конце мая Курбским из Великих Лук[435].
В мае 1562 г. «на свое дело литовское» выступил сам царь Иван IV[436].24 мая он прибыл в Можайск, который сделался сборным пунктом русских войск для похода в Литву. Здесь царь за какую-то провинность посадил в тюрьму князя И.Ф. Гвоздева-Ростовского[437]. Позднее И. Ф. Гвоздев-Ростовский, ставший «гофмаршалом», по приказу Грозного был отравлен (Рогинский М. Г. Послание И. Таубе и Эл. Крузе как исторический источник // РИЖ. Пг., 1922. Кн. 8. С. 54).]. На этот раз царский поход окончился неудачей. Дело в том, что в начале июля получено было известие о появлении под городом Мценском крымского хана Девлет-Гирея. Крымские войска опустошили южные окраины Руси. Судя по информации, полученной в Москве, поход Девлет-Гирея был согласован с польским королем[438]. На этот раз царский поход окончился неудачей. Дело в том, что в начале июля получено было известие о появлении под городом Мценском крымского хана Девлет-Гирея. Крымские войска опустошили южные окраины Руси. Судя по информации, полученной в Москве, поход Девлет-Гирея был согласован с польским королем[439]. Однако, проведав о крупных соединениях русских войск, сосредоточенных в Можайске и Серпухове, хан, пришедший на Русь «в невеликой силе» (с ним было лишь 15 тысяч человек), повернул в степи.
Вскоре Московское государство постигли новые неудачи. В июле же пришла весть о том, что известный основатель Запорожской Сечи князь Дмитрий Вишневецкий (некоторое время находившийся на русской службе) «отъехал с Поля з Днепра в Литву к польскому королю»[440]. Почти одновременно с этими событиями литовские войска перешли в контрнаступление и произвели в августе 1562 г. нападение на русскую пограничную крепость Невель. Во время сражения был ранен русский военачальник Андрей Курбский[441]. Позже Грозный упрекал князя Андрея, что он с войском в 15 тысяч человек не мог победить четырехтысячного отряда литовцев[442]. В то же время «литовские люди вывоевали» псковские волости[443].
В сентябре 1562 г. после фактически не состоявшегося похода в Литву Иван IV вернулся в Москву[444]. Летописец сообщает, что через день по возвращении в столицу царь «положил свою опалу на князя Михаила да князя Олександра на Воротынских за их изменные дела»[445]. Князя Михаила отправили в тюрьму на Белоозеро, а Александра заключают «за сторожи» в Галиче[446]. Удел князей Воротынских (Новосиль, Одоев, Перемышль и доля в Воротынске) ликвидируется. С.Б. Веселовский считал, что эта опала была «вызвана не служебной провинностью князей». Однако ссылка автора на рассказ Курбского, что Михаила Воротынского обвиняли в колдовстве, не может быть принята во внимание, ибо она относится к событиям 1573, а не 1562 г.[447] Нет никаких данных и в пользу предположения Л.М. Сухотина, считавшего, что опала на Воротынских вызывалась «былой их близостью к Сильвестру и Адашеву», а сами репрессии на княжат произведены были «с согласия думы боярской»[448].
Летом 1562 г. оба Воротынских находились в полках в Серпухове под верховным (но по существу номинальным) главенством князя Владимира Старицкого. Их недостаточное служебное рвение, вероятно, и показалось подозрительным Ивану IV, особенно в связи с тем, что он «гневался» на Александра Воротынского еще со времени своей женитьбы на Марии Темрюковне. Одиозная фигура Владимира Старицкого также наводила царя на тяжелые для Воротынских размышления. Когда Девлет-Гирей в июле 1562 г. подошел к Мценску, то в Серпухов к М.И. Воротынскому с царским наказом прибыл Д.И. Хворостинин[449]. В наказе, вероятно, содержалось предписание нанести удар по крымским отрядам. И действительно, получив распоряжение царя, воеводы из Серпухова направились к Мценску. Однако крымский хан отошел от города и попытка Воротынских и других воевод «со многими людьми» догнать его не увенчалась успехом[450]. Это скорее всего и было непосредственной причиной опалы Воротынских. Впрочем, Воротынские как удельные княжата представляли большую опасность для царя (одних военных слуг у них насчитывалось несколько тысяч)[451].
433
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 340; Сб. РИО. Т. 71. С. 46–67; КПМВКЛ. Т. I. М., 1843. № 136–137.
434
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 342–343; ЦГАДА. Датские дела. Кн. 1. Л. 72 и след.; РИБ. Т. XVI. № 20–22. С. 57–92; ЧОИДР. 1915. Кн. IV, № 108–122 и др.; Форстен Г.В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях (1544–1648). Т. I. СПб., 1893. С. 291; Щербачев Ю. Два посольства при Иване IV Васильевиче // Русский вестник. 1887. Июль. С. 99–122: Kirchner W. A Milestone in European History: the Danish-Russian Treaty of 1565//SEER. 1944. V. 22, N 59. P 39–48.
435
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 340: ПЛ. Вып. II. C. 243. Stryjkowski M. Kronika Polska, Litewska, Zmodzka i wszystkiej Rusi. Warszawa, 1846. Т. II. S. 412. «Весной 1562 г. в ответ на поход русских войск «литовские люди» приходили к Опочке и «Себежщину вывоевали» (ПЛ. Вып. II. С. 242). Из Орши литовские отряды подходили к окрестностям Смоленска, а из Витебска — к стенам Велижа (Stryjkowski М. Ор. cit. Т. II. S. 412).
438
]. На этот раз царский поход окончился неудачей. Дело в том, что в начале июля получено было известие о появлении под городом Мценском крымского хана Девлет-Гирея. Крымские войска опустошили южные окраины Руси. Судя по информации, полученной в Москве, поход Девлет-Гирея был согласован с польским королем[
439
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 342: AS. 1910. Т. VII. N LXXVI; Новосельский A.A. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М; Л., 1948. С. 428.
442
ПИГ. С. 56 [ПИГАК. С. 94] По сильно преувеличенным данным Мартина Вельского и Матвея Стрыйковского, у русских было 45 тысяч, а у литовцев — 1500 человек (Marcin Bielski. Kronika. Т. II. Sanok, 1856. S. 1152; Stryjkowski M. Op. cit. Т. II. S. 413; Piwarski K. Niedoszła wyprawa tak zwana Radoszkowieka Zygmunta Augusta na Moskwę (Rok 1567–1568)// AW. 1927, Т. IV, z. 13. S. 261; Kappeler A. Ivan Groznyj im Spiegel der ausländischen Denksschriften seiner Zeit. Frankfurt am Main. 1972. S. 114–115.
445
ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 344. В архиве Посольского приказа еще в 1614 г. хранился «сыскной список и роспросные речи боярина князя Михаила Ивановича Воротынского людей, 71-го году» (ОЦААПП. С. 50).
451
РИБ. Т. XXI. Стб. 288; См. также: Веселовский С.Б. Последние уделы… С. 113–115,127-131.