Иван Меньшой, стиснув зубы, опустил голову и шумно выдохнул. Помолчав, Шуйский сказал:
– Не кручинься, Иван Васильевич. Все будет, как угодно Богу. Помнишь, кто я? Я сын казненного государем боярина. Казалось бы, семейству нашему не сыскать государевой милости, но вот – я пред тобой, служу, и благо скоро служить станут мои сыновья. Только лишь верностью своей можешь спасти вашу семью.
– Прав ты, Иван Андреевич, я запомню это. Спасибо тебе!
Они еще обсудили некоторые ратные дела, касаемые подготовки возможного выступления и обороны города, и после этого Шуйский покинул Ивана Меньшого, дабы осмотреть укрепления и рассредоточение по городу ратников. Дав на ходу несколько приказаний, поднялся на стену, огляделся. Тихо. Вдали над лесом собирались густые тучи, пахло осенью и скорым дождем. Ветер нервно гладил на плечах князя лисий полушубок. Устремив свое внимание на начинавшуюся грозу, воевода думал о своей жизни…
Вспоминал детство. Бегство из Москвы в темную зимнюю ночь после казни отца, жизнь со слугой Тимофеем в глуши, воспитание рядом с крестьянскими детишками, работа на земле. Покойного старика Тимофея он вспоминал часто. Что было бы с князем, если бы однажды Тимофей бесстрашно не бросился царю в ноги, моля о прощении своего воспитанника? Спустя годы, умирая, он заклинал Ивана служить государю верно.
Иоанн не умел прощать, но был милостив, потому позволил Ивану служить, но лишь сыном боярским, к тому же за скромное жалованье. Это было настоящем унижением для него, и ратники за спиной его посмеивались (в лицо боялся кто-то что-либо сказать!). Лишь спустя несколько лет он получил место в свите государя. Здесь свою роль сыграл его дальний родственник Петр Шуйский, прославивший себя победами в Ливонской войне. Боярин решил поддержать обездоленного родственника, и лишь благодаря победам своим и доверию со стороны государя ему удалось спасти Ивана от унижения и нищеты. Это было очень вовремя, ибо у Ивана к тому времени уже было трое сыновей – Андрей, Василий и Александр.
Однажды Иван сказал Петру Шуйскому:
– Я рано потерял отца. Знай же, Петр Иванович, ты стал для меня вторым отцом. Из грязи меня вытянул, из позора…
– Шуйские всегда друг за друга стояли, – с привычной ему жесткостью произнес Петр Иванович, – плечом к плечу! Спина к спине!
Тогда Петр Иванович познакомил его со своим старшим сыном – Иваном. Тогда они, два Ивана, подобно братьям, обнимались, едва не плача от счастья.
– Глядишь, может, сведет вас потом судьбинушка! Стойте друг за друга горой! – наставлял Петр Шуйский, приобняв молодцев за плечи, будто оба были ему детьми…
Жизненный путь свел Ивана Андреевича с другим знатным и важным в государстве человеком – Иваном Бельским. Во времена малолетства государя их отцы, находясь на вершине власти, враждовали меж собой, и ненависть эта передалась их наследникам. Не упустили они возможности затеять местнический спор меж собой, который государь, все еще испытывавший к Шуйским неприязнь, решил в пользу Бельского, и Иван Андреевич попал в опалу. Проклиная Бельского, молодой князь пережил опалу и снова, благодаря Петру Шуйскому, вернулся на службу. Однако вражда меж ним и Бельским никуда не ушла…
Вместе с Петром Ивановичем и его сыном Иван Андреевич участвовал во взятии Полоцка. Они оставались в захваченном городе, а Ивана вместе с Иваном Меньшим Шереметевым отправили в Великие Луки на воеводство.
– Прощай! Глядишь, увидимся еще! – сказал ему на прощание Петр Иванович и крепко обнял…
Подобно пушечному выстрелу прозвучал раскат грома, и полил сильный дождь. Иван Андреевич с минуту постоял на стене, отвлекшись от мыслей, затем, дав еще некоторые наставления стражникам, удалился.
Глава 5
Осенью стало известно, что прибудут литовские послы, но Иоанн едва ли верил, что война окончится, и усиленно готовился к походу на Вильно. На содержание армии, отправлявшейся, помимо прочего, в дальний путь, тратились огромные средства, а по мере того, как совершенствовалось оружие, дорожало и его содержание. Подготовка занимала очень длительное время, и она уже шла задолго до того, как прибыли послы.
В ноябре после длительной болезни умер слабоумный брат государя Юрий. У него был один сын, да и тот скончался младенцем, поэтому Иулиания, вдова князя углицкого, приняла решение после похорон мужа уйти в монастырь.
В полутемных покоях лежал Юрий Васильевич, тускло освещенный свечами, укрытый саваном по самую шею. На груди его лежала икона, на лбу – венчик. Иоанн сидел подле одра младшего брата и глядел на него. Казалось, смерть украсила его, черты лица, упокоенные и торжественные, выровнялись. Аккуратные брови, как у матушки Елены, дугами тянулись над закрытыми глазами, сомкнутый рот виднелся в жидкой бороденке.