Илья проводил взглядом робота-уборщика, деловито шуршащего рядом с бегущим тротуаром, и понял, что отвык. От чистого пола под ногами, мягко пружинящих траволаторов и узкой клумбы, пусть с коротко постриженной, но самой настоящей травой. Жизнь внизу расставляла приоритеты по-своему. Там никто не стал бы поливать клумбы пресной водой или тратить дефицитное место на смотровые площадки с иллюминаторами, чтобы любоваться океаном в свете прожекторов.
Девушка на встречном траволаторе окинула Илью изучающим взглядом и улыбнулась, демонстрируя безупречные зубы. Илья механически растянул губы в ответ, чувствуя, что начинает злиться. Внизу люди по утрам спешили на работу, в хмурой толпе никто не улыбался. Да и чему улыбаться, когда впереди десять монотонных часов у конвейера на разделке рыбы или обработке водорослей. А здесь – искусственные улыбки и показная беспечность. И идеальный до зубовного скрежета газон.
Илья опять отвернулся к стене: все-таки океан лучше. Странно, но самой распространенной фобией в Городе был страх глубины. Люди боялись океана, не понимали его, а Илья любил. Всю это плотную, тяжелую массу воды, что окружала, делая движения плавными и смазанными. Тишину, что наваливалась, стоило лишь нырнуть. Подрагивающий аквабайк и ощущение бесконечности. Илье казалось, что океан похож на потерянный людьми космос, только звезды забыли рассыпать.
Дорожка под ногами дрогнула, напоминая, что скоро закончится. Идей, куда и зачем его вызвали, в голову так и не пришло. На этом этаже были департаменты образования и здравоохранения, Центр Генетики, но место, куда ему следовало явиться, никак отмечено не было. Просто номер на схеме.
Илья поправил болтающийся на одном плече рюкзак и двинулся в сторону входа. Каждый этаж был совершено автономным, с собственными системами опреснения, отделенный от переходов шлюзовыми камерами, позволяющими моментально закрыть сектор в случае разгерметизации. Таких прецедентов в истории Города еще не было, но шлюзы всегда держали в рабочем состоянии.
Илья присвистнул, оценив толщину створки: похоже, здесь боялись не океана, а направленного ракетного удара. Тут что, сервера банков стоят? Или хранится стратегический запас котлет из водорослей?
Дальше коридор преграждал ряд высоких турникетов, пришлось остановиться.
– Предъявите пропуск, – шагнул навстречу человек в полицейской форме.
– Меня вызвали… – Илья замялся, не зная, как объяснить, куда, собственно говоря, его вызвали. – Сороковая улица.
– Документы.
Илья подчинился, прижимая комм к сканеру. Рассказывали, что раньше проход везде был свободным, любой мог съездить в ресторан или погулять в парке. Однако сразу после Катастрофы самые сообразительные попытались воспользоваться царящей неразберихой и растерянностью Совета. Власть сменить не удалось, бунт был подавлен, но Совет Города выводы сделал и гайки закрутил. Теперь, чтобы попасть на верхние этажи, надо было запрашивать разрешение и объяснять, что ты там забыл.
Полицейский внимательно посмотрел на развернувшийся экран, потом на Илью и опять на экран. Видимо, изображение совпало с оригиналом, страж порядка что-то нажал, и на одном из турникетов загорелась красная панель.
– Приложите руку.
Илья мысленно присвистнул. ДНК каждого гражданина было в базе данных, и можно сменить документы, цвет волос и глаз, можно даже сделать пластическую операцию, но ДНК останется тем же. Оно заносилось в базу единожды, при рождении, и «намертво» прикреплялось к идентификационному номеру. Считалось, что привязать генетическую карту к новому номеру практически невозможно. Посты проверки ДНК в Городе были редкостью, даже на верхних этажах – раньше ему с ними сталкиваться не приходилось. Его что, на встречу с Главой Совета вызвали?
По ладони, смешно ее пощекотав, скользнула щеточка, и сенсор сменил цвет, разрешая проход.
До сороковой улицы было недалеко, всего три квартала. Нужный корпус тоже нашелся сразу: обычные зеленые стены, затемненная дверь и никаких вывесок, кроме номера.