В той, другой жизни, его родители могли себе позволить и другие продукты из оранжереи, не только сою. Он помнил, как папа выкладывал на стол настоящие желтые яблоки и розовые помидоры.
Илья тоже пытался покупать, хотя бы на праздники, но не всегда получалось. В прошлый раз, накануне Женькиного дня рождения, он умудрился потерять сразу три гарпуна. Кого волнует, что подросток белой акулы в два раза больше человека, а зубов у него, как у взрослого хищника? Чистильщиков много, а стрел для подводных арбалетов – мало! Не надо было отстреливать леску и давать рыбке уплыть, унося с собой ценный наконечник. На штраф ушли почти все отложенные деньги, и было не до яблок. Правда, Ян каким-то чудом узнал про штраф, и, обругав Илью идиотом, притащил целый кулек мандаринов. Женька даже шкурки не дала потом выбросить, так и лежат до сих пор, засушенные, в миске на столе.
– Вот! – Стефан выскочил из боковой двери, держа в руках увесистый пакет. – Как знал, что зайдешь.
– Спасибо, – искренне улыбнулся Илья. – У тебя вкуснее, чем в маркете.
– А то! У них там что, плюх, бух, рецептуру не выдерживают, все экономят. А у меня еще дед его делал, все знали, что лучшее мороженое – у Вацека!
Илья посмотрел в корзинку и добавил упаковку криля, можно будет приготовить его с бобами. В центральном маркете было дешевле, зато Стефан никогда не подсунет испорченное. Да и вообще здесь приятнее, а там вечно толпы народу, очереди к автоматическим кассам, и идти туда дольше.
До дома Илья добрался быстро. Улицы были почти пустыми. Те, кто спешил в ночную смену, давно ушли, а те, кто отработал день, уже разбрелись по квартирам или по барам, расслабиться после работы.
Дверь, скрипнув, отползла в сторону. В коридоре было темно. Илья чертыхнулся и провел рукой по стене, активируя систему управления домом: на появление хозяина та реагировала уже не через раз, а под настроение. Давно надо было напрячь Яна, чтобы тот покопался в настройках, но все как-то руки не доходили.
Квадратная панель на стене, недовольно моргнув, засветилась мягким желтым светом, и стало видно узкий коридор. Илья разулся, задвинув кроссовки под пластиковый табурет, и прошел в комнату. Жилой модуль был стандартным: мизерная кухня, душевая, два спальных блока и одна комната побольше – то ли гостиная, то ли гардеробная. Тридцать метров полезной площади, жить можно.
Илья подобрал валяющуюся на полу юбку и привычно сунул ее в шкаф. Женька, похоже, была уверена, что таким образом бунтует против несправедливости мира, ничем другим объяснить страсть сестры к разбрасыванию вещей Илья не мог. Зашел на кухню и застонал.
– Ну просил же…
В раковине тоскливой кучей громоздилась немытая посуда. Тарелки вперемешку с кружками были свалены прямо в грязную сковородку, а сверху гнездилась кастрюля. Куча была явно собрана в приступе немыслимого героизма, но завершить подвиг, засунув грязную посуду в посудомойку, Женька не смогла. Враги, видимо, помешали.
Илья дернул ручку крана. Пару секунд ничего не происходило, а потом кран заворчал, чихнул и выплюнул струйку желтоватой технической воды. Пресная вода была самым ценным ресурсом в Городе, и ее полагалось экономить, посуду можно было сполоснуть и такой, слегка солоноватой.
Водоросли обеспечивали Город всем, не только кислородом. Еда, одежда, пластик… даже электричество частично производили. Но опреснители воды были самые обычные: морская вода под давлением прогонялась через мембраны, теряя по дороге соль. Наверное, изначально предполагалось, что недостатка в сменных мембранах не будет, но Катастрофа внесла свои коррективы: все заводы остались под слоем вулканического пепла. Конечно, местные инженеры как-то выкручивались, и от жажды никто не умирал, но мысль, что воду надо беречь, детям внушалась с самого рождения. Пожалуй, лишь металл ценился дороже воды: его из водорослей делать не получалось.
Илья успел запустить посудомойку, разобрать сумку с продуктами и водрузить на плиту кастрюлю с водой, когда домашний искин зажег свет в коридоре.
– Я не успела помыть, – с порога заняла глухую оборону Женька. – Нечего на меня орать!
– А кто на тебя орет? – удивился Илья, рассматривая сестру и потихоньку закипая.
Узкая серебристая юбка, наверное, была призвана соблюсти некие рамки приличий, но получалось у нее просто отвратительно. С точки зрения Ильи ее надо было удлинить как минимум вдвое, а лучше превратить в брюки. Короткий топик обтягивал совсем недавно выросшую грудь и заканчивался чуть выше пупка, демонстрируя голый живот. На шее болталась толстая цепочка с большой перламутровой ракушкой.
– Ты не могла бы одеваться, когда из дома выходишь? – процедил Илья, чувствуя, что выдержка ему отказывает. – Или тоже не успела?