Зверства и разбой в Канском уезде достигли таких размеров, что Колчак вынужден был направить следственную комиссию. Доклады комиссии отмечают, что за истекшие девять месяцев 1919 г. население уезда доведено до полного разорения. Более или менее удачно действовали войска в южной части уезда. В северной ча-i'i'll им удалось только отогнать красных от селений298. Самые жестокие карательные меры не достигают цели, и имеют как раз обратные результаты: сжигание сел и деревень увеличило ряды красных оставшимися без кроил и пищи крестьянами 299. «Вследствие такой политики,— сказано в докладе комиссии, — невозможно ожидать скорой ликвидации восстания; истощаются последние запасы продовольствия, пополнения его нет, наступает голод. Крестьянство не видит впереди просвета и пойдет к красным».
Мы уже отметили, что, не дождавшись приезда в Тюмень министра Пепеляева, Колчак срочно вернулся в < >мск. Связано это было с так называемым заговором генерала Гайды. В приказе Колчака от 7 июля 1919 г. творилось, что Гайда «уволен в отпуск по болезни», но этому никто не верил, так как истинные причины снятия Гайды с должности командарма давно уже не составляли ни для кого секрета. Да и сам Гайда делал псе, чтобы придать своей борьбе со ставкой и самим верховным возможно более широкую огласку и принципиальное значение.
15 августа 1919 г. колчаковская контрразведка доносила, что прибывший во Владивосток Гайда провел совещание высшего командного состава чехословацкого корпуса. Обвиняя правительство Колчака в реакционности, выступая в защиту позиции правых эсеров, он призывал готовить восстание для свержения Колчака, опирающегося на англичан, «мало разбирающихся в социальных течениях». Датой восстания было намечено 19 августа 1919 г.300. Надо сказать, что ничего неожиданного в этом донесении для колчаковского правительства не было: эсеры и чехословаки были ведь давнишние союзники по борьбе против Советов, и начался союз их еще во времена самарского Комуча. Вполне естественно и логично, что старые союзники сошлись еще раз.
Но совершенно неожиданным было для омских главарей в донесении агента контрразведки от 4 сентября 1919 г., что в контакт с чехословаками вошли американцы, поддерживающие правых эсеров с целью приведения их к власти. Чувствуя свою непопулярность в России, американцы ограничиваются на первое время выдачей крупных сумм денег, предоставляя активно действовать чехам. Они выдают чехам по 30 тыс. долларов в месяц на организацию контрразведывательной работы, и прежде всего против японцев. Получено обещание от французов, что они также будут оказывать денежную помощь. Цель всего — подготовка переворота 301.
Доклад начальника контрразведки ставки Колчака содержал список 65 человек руководящей головки заговорщиков, причем отмечалось, что в заседаниях групп принимают участие также американцы, а некоторые видные эсеры ночуют на американском судне, опасаясь ареста. Материалы о заговоре поступали в Омск не in,/п.ко из Владивостока, но также из других мест — сомнений в наличии его уже не оставалось.
Возникает вопрос: почему же колчаковские караульные и контрразведывательные органы, зная о заго-море, имея в руках список организаторов и руководителей, не принимали мер к немедленной его ликвидации, к аресту его главарей? Прямой ответ содержится в докладе начальника контрразведки ставки: «Во избежание могущих произойти осложнений с союзниками сейчас не принимаются меры к окончательной ликвидации одно-мременно всех перечисленных участников организации, но намечено в случае переезда кого-либо из них из Владивостока в Иркутск, куда переносится центр, произвести аресты в пути» 302. Надо также иметь в виду, что речь идет о борьбе внутри одного и того же лагеря контрреволюции и что власть и заговорщики по своей классовой сущности и конечным целям борьбы ничем не отличались друг от друга — были связаны между собой.
Обсуждением положения в Сибири занялся также находящийся во Владивостоке Союзнический совет. Сонет констатировал, что «большевистская пропаганда захватывает все большие пространства» 303. Общий его вывод: «План союзников о создании единой России становится все менее и менее выполнимым, давая обильную пищу для большевистской пропаганды среди сельского населения». Совет вынес резолюцию, рекомендующую ()мску «быть более либеральным в отношении органов самоуправления населения, чтобы завоевать симпатии низших классов, а также созвать представителей пролетарской организации, чтобы эти последние могли высказать свои желания».
Подробное рассмотрение документа выходит за рамки нашего исследования, но один момент отметить нужно. Недовольство населения и борьбу его против колчаковского режима Союзнический совет объясняет влиянием и пропагандой большевиков и ничего не говорит об эсерах. В свою очередь, колчаковское правительство жалуется только на эсеров и ни слова не говорит о большевиках. Положение любопытное, и объяснить его не так уж трудно. Колчаковское правительство имело в своем распоряжении доказательства, что те самые «союзники», которые официально выступают в качестве благожелателей и сторонников власти, фактически за спиной Колчака тайно ведут против него борьбу, используя для этого эсеров и другие правые группы и партии. Жалуясь на эсеров, колчаковское правительство тем самым как бы говорило: «Большевики — враги непримиримые. Это известно нам и в такой же мере ивам. О них говорить нечего. А вот эсеров и иже с ними отыскали, собрали и гальванизировали вы. Мы и жалуемся на них вам, как их прямым хозяевам...» Иначе ведь трудно понять «односторонность» жалоб и тех и других.
Но если в данном примере речь идет о высказываниях дипломатов, не допускающих выпадов и резких заявлений, то по-другому обстояло дело с оценкой действий союзников в секретных докладах колчаковских контрразведывательных органов, которые вели неослабную слежку за иностранными миссиями и находили даже доступ к секретным документам в некоторых из них.
Факты прямого участия представителей союзников в заговорах против Колчака и даже в открытых вооруженных выступлениях расценивались ими как симптомы перемены в отношении держав Антанты и политики их на Востоке 304.
Вот несколько примеров в подтверждение сказанного 305. «Иностранцы с высоты своего величия властителей наших судеб критикуют наше чисто русское неумение справиться собственными силами с рядом недугов государственного характера», — говорится в одном из обзоров печати осведомительного отдела главного штаба Колчака. «Иностранцы оценивают нашу жизнь с точки зрения личных удобств», — говорится в другом документе того же отдела. «Союзники в Сибири, — гово-рнтся в информсВоДКб колчаковского МВД от 20 июля 1919 г., — совместно с чехами желают ухода адмирала Колчака. Но охлаждение не к нему лично, а к правительству». Часто в сводках встречаются пространные рассуждения, заслуживающие того, чтобы сказать о них вкратце. «Демократию, — пишут авторы сводок,—иностранцы понимают по-своему — по-европейски, забывая, что, обсуждая русский вопрос, надо применять и специальные русские приемы». Французы относятся холодно к правительству, видный член французской миссии иронически заметил: «Да, адмирал Колчак хороший человек, но если бы нашелся человек получше, то было бы еще лучше». Французы возмущены действиями русских властей, ставкой, особенно генералом Лебедевым. Указывая, что французы очень желали бы удержать положение на фронте и рассчитывают при этом на чехов, автор одного из докладов пишет: «Трудно будет убедить, что они (чехословаки. — Г. Э.) должны идти в бой hi адмирала Колчака. Так, значит, надо провозгласить другого, тогда чехословаки будут сговорчивее. Конечно, они будут сговорчивее в случае радикальных перемен в российском правительстве» 306. И совсем уж откровенно шучат заключительные слова другого доклада: «...можно утверждать, что охлаждение союзников 307 к правительству можно устранить сменой кабинета». Недовольство и прямое недоверие к союзникам высказывали открыто почти все буржуазные и «социалистические» пыеты колчакии. Вот несколько цитат. «Их не радуют общерусские радости и не печалит общерусское горе, веред ними какие-то свои цели, не имеющие, быть мотет, ничего общего с интересами русского народа в его стремлении создать единое сильное государство, крепкое и мощное, независимое от иностранных держав», — писала читинская газета «Русские ведомости». В бессильной злобе на «предавших Россию» союзников писала иркутская кадетская газета «Свободная страна» 308: «Нужно отдать справедливость союзникам, они действительно помогают: вот они помогли топить русский флот в Финском заливе, везут через моря целые горы бое-снабжения. Во Владивосток союзники доставили полмиллиарда патронов. Ведь этим полмиллиарда можно бы, если повезло, перестрелять все население России, убить этого ужасного северного медведя, который наподобие грозного призрака витал в течение нескольких десятилетий над головами западных дипломатов. Словом, Россию можно отстранить от Европы голыми руками самих же русских. Ведь порядок в России не стоит костей и одного английского солдата». Больше всего возмущения вызвало то, что на Парижскую мирную конференцию не были допущены представители России. Отметив, что союзники не признали Брестский мир и что Колчак тоже его не признал, газета подчеркнула, что в то же время союзники сами заключили мир с Германией, «а нас не допустили...». «Скажите, пожалуйста, — спрашивает газета, — кто же, собственно, заключил сепаратный мир? И это не игра слов! Россия сама будет заключать мир, условия выработаем мы сами с немецкими делегатами. Россия считает себя несвязанной условиями Версальского до-говора, ибо они выработаны без ее участия»309.