– Мне нужно, Мойра, – ответил тот со слезами на глазах, – без этого не удастся пройти эту церемонию.
Лорд Мойра сочувствовал, однако не соглашался с тем, что перед бракосочетанием необходимо обязательно выпить, да еще в таком количестве.
– Мой дорогой друг, – сказал принц, – вы видите перед собой самого подневольного новобрачного в мире.
– Ваше Высочество преувеличивает.
– Как иначе я завершу это отвратительное дело?
Подали карету, и блистательный жених занял свое место. Рядом сидел лорд Мойра.
Когда они отъехали от Карлтон-хауза и направились в Сент-Джеймс, принц скорбно промолвил:
– Бесполезно это все, никакую женщину, кроме Фитцгерберт, я любить не буду.
Каролину принялись наряжать в замке Сент-Джеймса сразу по возвращении с семейного обеда из Букингемского дворца. Тяжелое это испытание! Хитроватые принцессы все время за ней наблюдали, королева выказывала свое недовольство. Если бы она знала, что так будет, ни за что бы не приехала сюда. Впрочем, отец не стал бы ее даже заставлять. О, как хотелось оказаться дома, в Брунсвике. К тому же принц ненавидел ее. И вовсе этого не скрывал. С каждым днем его ненависть нарастала.
Изо всей семьи к ней был добр только король. Его руки тряслись, когда он обнимал ее, а когда он целовал ее, было видно, что это доставляет ему радость. Она почти пожалела, что не его невеста, а невеста его сына. По крайней мере, он был добр.
Когда она покидала Букингемский дворец, он обнял ее и расцеловал.
– Это счастливый день, моя дорогая, – растроганно сказал он, остальная семейка ясно показывала, что для них это тягостный день. Принц и королева ненавидели ее, а глупые попугаи-принцессы во всем вторили мамочке.
Она внимательно оглядела свое белое сатиновое платье, расшитое жемчугом. Оно было прекрасно. Она любила пышные платья и была довольна им, особенно большим розовым шлейфом к нему. Но поехала она в королевскую часовню очень озабоченной.
Принц покачивался, когда входил в королевскую часовню. Два холостых герцога шли по бокам, готовые помочь, если тот станет падать. Хорошенькая будет картина, если принца придется нести к алтарю, потому что он не сможет идти сам.
Каролина, которая вошла в часовню под руку с королем, решила скрывать свои истинные чувства от всех, кто пришел посмотреть венчание, поэтому старалась быть слишком веселой и беспечной. Она шла с королем по проходу, улыбалась и кивала всем, мимо кого проходила. Король не замечал ее странного поведения, однако остальные гости явно заметили.
Наконец в церкви настала полная тишина, все внимание теперь было приковано к двум блистающим в своих нарядах особам. Принц слегка покачивался, величественный в небесно-голубом бархате с Орденом Подвязки, выглядел он смущенным и скованным. Каролина вся светилась в белом сатиновом платье с драгоценностями, бриллиантовой короной на голове, она выглядела истинной принцессой.
Но принц не мог заставить себя смотреть на нее, он все время отворачивался. Он вспоминал другую церемонию, в доме госпожи Фитцгерберт на Парк-стрит. Это была настоящая женитьба, а здесь – фарс, он боготворил Марию и знал, что никогда ее не оставит. Но ведь оставил уже ради Франсес Джерси! Если бы он оставил ее из-за женитьбы на этой женщине, другое дело, это было в интересах государства. Но он бросил ее из-за леди Джерси, которая оказалась никчемной и алчной, несмотря на ее очарование. Он предал Марию. Он презирал себя и хотел ей об этом сказать.
И вот он у алтаря, его женят на женщине, которую он ненавидит. Да, он ненавидит ее, ненавидит яростно. Он не видит в ней никаких достоинств. Для него она отвратительна, и даже пары бренди, туманящие мозг и притупляющие чувства, не освободили его от ужаса при мысли о супружеском ложе.
Как все отличается от церемонии на Парк-стрит, в его чувствах никакого экстаза, а тогда он испытывал благоговение.
О Мария, ты покинула меня.
Нет, это не так. Он должен признать свое отступничество. Он сам оставил Марию.
Слишком поздно? Конечно, слишком поздно. Вот он у алтаря, и архиепископ Кентерберийский собирается начать церемонию.
Он преклонил колени, а архиепископ начал произносить слова, уже произнесенные много лет назад на Парк-стрит, и он участвовал в той брачной церемонии с радостью, а не с отвращением, как сейчас.
У принца кружилась голова, бренди начинало оказывать свое действие, но только не на его чувства. Он слышал, как архиепископ вопрошал, не знает ли кто о возможных препятствиях к заключаемому здесь святому браку, в этот момент принц увидел глаза Марии, с упреком умоляющие его вспомнить все.
Он поднялся с колен. Он должен уйти. Он не может продолжать этот фарс. В часовне наступила неожиданная тишина. Все глаза были устремлены на принца Уэльского, все гадали, свидетелями какой драмы они сейчас окажутся.
Тогда король покинул свое место и стал рядом с принцем.
– Заклинаю вас небесами, – прошептал король, – помните, что это означает.
– Я… – начал принц, его лицо сморщилось от горя, слезы брызнули из глаз.
– Слишком поздно… слишком поздно… – шептал король.
С потерянным видом принц кивнул и снова встал на колени рядом с принцессой.
Архиепископ Мур знал, отчего так расстраивался принц. Кто в часовне этого не знал? Все слышали о его женитьбе на госпоже Фитцгерберт.
Архиепископ продолжал церемонию, и, когда дошел до призыва к жениху забыть всех остальных, кроме жены, он дважды повторил это.
Атмосфера ожидания сгустилась в часовне. Пока он не наденет принцессе кольцо на руку, верили многие, принц может прервать церемонию.
Наконец все завершилось, и принц Уэльский был обвенчан с Каролиной Брунсвикской.
Часовню наполнила органная музыка, хор начал петь:
И хор с силой вознес к сводам часовни свой призыв:
Первая брачная ночь
По всему Лондону звонили колокола, в парке и в Тауэре стреляли пушки. Люди толпились на улицах и обсуждали свадьбу принца Уэльского. Многим удалось увидеть огромный свадебный пирог, который провезли в Букингемский дворец. Он был так велик, что еле умещался на повозке.
Принц, чьи похождения всегда вызывали толки, а в последнее время злые пересуды, наконец женился на германской принцессе, которая когда-нибудь станет королевой. Теперь пойдут наследники, а если он хоть чуть-чуть похож на своего отца, а принцесса Уэльская на королеву, то их будет много-премного, и даже больше, чем у родителей, шутили грубовато, но дружелюбно. Принц порадовал всех, как никогда за долгое время.
А что же, спрашивали некоторые, будет с госпожой Фитцгерберт, с дамой, которая вызвала такой интерес, у всех на уме было одно, замужем она за принцем или нет.
Королева господствовала в гостиной, и было видно, что она заметно холодна к невесте. Каролине не следовало ждать от нее помощи. Все заметили, как благосклонно принимает она леди Джерси, что довольно странно при подобных обстоятельствах.
Уж эта-то леди была рада всему, что происходило, хотя один момент в часовне был ужасен. Все подумали, что принц вот-вот откажется продолжать церемонию. Теперь, слава Богу, все миновало, и он женат на женщине, к которой питает отвращение. Что могло быть лучше? Это, наоборот, может привести к ее возвышению, особенно тот факт, что он принародно обвенчан. Это удар, и смертельный удар ее сопернице, госпоже Фитцгерберт, которую леди Джерси больше всего опасалась.
Но Каролина прекрасно выглядит в своем сверкающем подвенечном платье, и принц должен провести с ней ночь.
Тревожная мысль! Кто может поручиться, что случится в интимной обстановке спальной? Отвращение принца может перейти в благосклонность, если предположить, что эта женщина способна ему хоть чуть-чуть понравиться.