– Может быть, это гонец от Его Высочества, – сказала она с улыбкой.
Мария обращала к нему свою мольбу. И вот письмо. Она должна вернуться к принцу. Она его дорогая жена, его ангел. Он не представляет, как она могла быть так жестока с ним. Он признавал, что стал жертвой помрачения рассудка, когда думал, что может обойтись без нее. Правда, временами она бывала немного груба с ним. Она должна признать, что иногда выходила из себя. Не то чтобы он не заслуживал упреков, которые она обрушивала на него, но ему хочется кротости. Она его ангел, а он был глуп и нуждается в прощении. Как могла она поверить, что он и в самом деле не хочет видеть ее, когда получила то роковое письмо? Как же она не поняла, что это было написано в шутку? Почему она не рассмеялась и не отказалась верить этому? Разве она не знала, что он был ее преданным мужем и будет до тех пор, пока их не разлучит смерть?
Мария рыдала, читая письмо, она вспоминала, в каком отчаянии она была, когда он оставил ее, думала о счастливых временах в Кемпшоте, где он оставил ее, где он наделал столько долгов, что им пришлось покинуть Карлтон-хауз, закрыть его для посетителей и гостей.
Могла ли она вернуться к нему? Нет, конечно, не могла. Он женат на Каролине Брунсвикской, женитьба была признана законом, а это означало, что торжественный обряд в ее доме на Парк-стрит, связавший их узами брака, не считался больше браком.
– Я никогда не смогу вернуться к нему, – говорила она мисс Пигот. – До его официальной женитьбы было совсем другое дело. Я верю, что тогда многие люди признавали меня его женой. Теперь это невозможно, сделать это – означает признать, что брак с принцессой Каролиной незаконный, а принцесса Шарлотта незаконнорожденная.
– Ох, уж эти права и законы, – вздохнула мисс Пигот, – что нам в них? Вы знаете, что вы его жена. Я думаю, что этого вполне достаточно.
– Вы пытаетесь искушать меня.
«Ага, – думала мисс Пигот, – она признает, что это искушение!»
Мисс Хейман принесла новости в Монтэгю-хауз.
– Принц настойчиво ухаживает за госпожой Фитцгерберт.
– Ну, я желаю ему успеха! – воскликнула Каролина.
– Люди поговаривают, что он опять влюблен в нее, как раньше.
– Надо бы выпить за здоровье наших толстяков любовников, – рассмеялась Каролина.
Мисс Хейман была удивлена отношением принцессы, ну, да, впрочем, она всегда была непредсказуема.
– Давайте наполните бокалы и выпейте со мной. Я говорю, что остается надеяться, что он не считает меня препятствием к примирению с этой леди.
– Разве такое возможно, Ваше Величество?
– О, перестаньте, Хейман, будем честны. Мне он не нужен. – Она содрогнулась. – Эта наша брачная ночь. Он был пьян. Только в таком виде он мог меня переносить. У скольких молодых, как вы думаете, мужья провели брачную ночь, лежа возле каминной решетки? – Она начала смеяться, и к ней присоединилась мисс Хейман. Если принцесса готова обратить все в шутку, она присоединится к ней. – Скажу вам кое-что, Хейман, – продолжала принцесса. – Я наделала много глупостей в моей жизни, как вы можете предположить, но самая большая ошибка – это брак с мужем госпожи Фитцгерберт.
Она начала громко смеяться.
Лорд Чолмондели не знал, как развеять уныние своего хозяина. Принц постоянно вызывал его, чтобы обсудить проблемы Его Высочества.
– Чолмондели, – раздраженно вещал он, – я разочарован во всем. Мой отец лишил меня права, дарованного каждому англичанину, сражаться за свою страну. Я предложил свою службу, мне отказали. Я подчеркивал, что у меня шесть братьев, которые могут заменить меня, если я погибну в бою. А каков ответ! Нет! Нет! Всегда одно и то же. Уже не в первый раз я предлагаю пойти сражаться за мою страну, а мне отказывают в этой чести.
– Как принц Уэльский, Ваше Высочество…
– Я знаю, что вы собираетесь сказать, Чолмондели. Как у меня язык поворачивается? Да, я наследник трона. Правда и то, что состояние моего отца… прискорбное. Но у меня есть братья.
– Но Ваше Высочество – принц Уэльский.
Ну да он призвал Чолмондели говорить не о войне, а о любви.
– Лишен моих прав, как англичанин и как муж. Да, мой дорогой Чолмондели, как муж. О, я не имею в виду эту особу, на которой меня заставили жениться, я говорю о моей дорогой жене, Марии Фитцгерберт, у которой я не могу добиться успеха… никакого успеха.
– Я надеюсь, что у вас все впереди, Ваше Высочество.
– Впереди! С тех пор как я оставил Каролину, я пытаюсь убедить Марию вернуться ко мне. Она всегда отвечает «нет».
Чолмондели погрузился в размышления. Была ведь еще леди Джерси, возможно, Мария не вполне уверена, что эту связь принц разорвал. Но он не терпит напоминаний о том, что он хочет забыть.
– Я не думаю, Ваше Высочество, что леди будет сопротивляться вам чересчур долго.
– Пока что сопротивляется. Я послал ей копию завещания, которое прилюдно подписал. В нем я оставляю все, что имею, ей, я называю ее моей дорогой женой, моим вторым «я», потому что это как раз то, что я испытываю к Марии.
– А она по-прежнему непреклонна?
– Она не ответила на большинство моих писем.
– Вероятно, она боится оскорбить принцессу Уэльскую.
– Коим образом? Эта женщина для меня не имеет значения.
– Разве Его Высочество не знает о приеме, который люди оказывают принцессе повсюду, где бы она ни появлялась? А то, что к ней привязан король? И самое главное, народ на стороне принцессы и поддерживает ее против принца.
– А она продолжает жить в Илинге… Илинге, Чолмондели… и так скромно, хотя могла бы жить в роскоши в Пэл-Мэл.
– Госпожа Фитцгерберт всегда была женщиной твердых убеждений. Я думаю, Ваше Высочество, из всех леди, что я знал, она ведет себя наиболее по-королевски, но…
Глаза принца затуманились.
– По-королевски, истинная правда. Если бы ее признали принцессой Уэльской, я был бы счастливейшим человеком на земле, Чолмондели. Но в том положении, что я нахожусь, я самый несчастный. Хотя, если бы она вернулась ко мне…
– Я слышал, Ваше Высочество, что принцесса Уэльская выражает желание, чтобы ваше примирение с госпожой Фитцгерберт, на которое вы надеетесь, успешно завершилось, к вашему общему счастью.
– Она сказала это? У нее, по крайней мере, доброе сердце, хотя самое отвратительное тело в мире. Говорю вам, Чолмондели, когда я вспоминаю о нем, я делаюсь больным.
– Тогда, пожалуй, старайтесь больше не вспоминать, Ваше Высочество.
Принц улыбался.
– Она сказала это, сказала? Раз так, наверное, это правильное решение… раз даже она так думает. Подумать только, что на пути моего счастья только один человек, и этот человек – Мария! Она разрывает узы супружества. Ведь она клялась быть со мной в радости и в горе! Правда, Чолмондели, с этим надо кончать. Я решил, что она должна вернуться ко мне. Я ей скажу, что это мое повеление. Если она не согласится, я предам огласке факт, что я обручен с ней. Ее брат и отец были свидетелями церемонии. Она моя жена, Чолмондели, и, клянусь Богом, я заставлю ее выполнять священный долг.
Чолмондели был поражен, но он знал принца достаточно хорошо, чтобы понять, бесполезно удерживать его.
Мария прочитала письмо и побледнела. Мисс Пигот была рядом.
– Что там, что нового?
– Можете почитать, – сказала Мария, и госпожа Пигот подобрала письмо, упавшее на пол.
– Он опубликует заявление, что он обвенчан с вами. Ну, я думаю, ему всегда этого хотелось, да и вам тоже, – присвистнула мисс Пигот, очевидно, вспомнив молодость.
– Вы говорите глупости. Разве не видите, что это было опасно до приезда принцессы Каролины, а теперь это опасно вдвойне.
– Опасно?
– Если он объявит о нашей женитьбе, как быть с его браком с принцессой Каролиной?
– Да, вопрос, ответа на который дожидаются очень многие. Может быть, если он сделает заявление, мы узнаем на него ответ.