Когда он, мокрый, вышел из душа, Раймунда протянула ему стакан с виски.
– Нет, дай-ка я, – сказала она, беря большое белое полотенце и растирая его спину. – Так, теперь тебе наверняка получше.
– Ну, процентов на пятьдесят, – согласился Фитц. – А теперь для полного счастья мне не хватает хорошего ужина.
– Ужина? Ну ты, наверное, забыл, Фитц, у нас же нет повара.
– Да, ты права, я совсем забыл. Ну, тогда бутерброд… и потом я прекрасно готовлю омлеты, если ты любишь. Где-то у нас в холодильнике должна быть семга и другие продукты. Пока не приехал новый повар, мы будем готовить сами.
– Нет необходимости, – улыбнулась Раймунда, – Фитц, я придумала кое-что… мы идем в гости.
– О, Господи! Какие еще гости? – Фитц стоял совершенно голый со стаканом виски в руке и сердитым блеском в глазах.
– Нас сегодня пригласил принц Бендор Грюнвальд – он живет на вилле «Озирис». Все будет совершенно просто, дорогой, никаких формальностей, – добавила она, видя его недовольство.
– Понял, – сказал Фитц, окидывая взглядом ее элегантное шелковое платье. – Черт возьми, Раймунда, я совершенно вымотан. Я только что слетал в Майами и обратно, я целый день висел на телефоне – а теперь мне предлагают какую-то вечеринку в компании совершенно незнакомых мне людей, с которыми нужно вести какие-то разговоры.
– Черт бы тебя подрал, Фитц МакБейн, – с гневом воскликнула Раймунда, – я сижу на этой проклятой лодке уже целых четыре дня и не вижу ни души – я умираю от скуки. Ты с утра до вечера висишь на телефоне… здесь даже ужина нет, поскольку нет повара!
– Неужели так трудно отрезать немного хлеба, вытащить из холодильника семги, можно даже приготовить салат, открыть бутылочку вина? – Фитцу ужасно хотелось сказать ей, что он никуда не пойдет. Ему действительно не хотелось куда-то тащиться, и, когда они ехали сюда, он предупредил ее, что едет отдыхать, что доктор прописал ему полный отдых. Но в чем-то он не мог с ней не согласиться – он действительно почти не замечал ее все эти несколько дней, правда, не намеренно. Может, Раймунда просто надоела ему своей вечной сменой настроений, непонятными требованиями и скандалами.
– Хорошо, – сказал он, видя, как морщится ее лицо, – я пойду. Но только больше никаких гостей и приемов. Здесь нет никого – тем более в доме принца Бендора Грюнвальда, кого бы я пожелал видеть.
– Фитц, – Раймунда с торжествующей улыбкой повернулась к нему, обхватив руками его обнаженную шею, – когда ты желаешь чего-то… ты такая прелесть. – Она отступила, стряхивая капли воды с юбки.
Фитц допил свой стакан. Она бы сейчас сняла свое платье, если бы он сделал хоть малейшее движение в ее сторону; она бы сделала это – Раймунда знала, как играть в такие игры, но ему сейчас было не до того. Как бы ни была Раймунда хороша в своем оранжевом шелковом платье, покрытая ровным бронзовым загаром и с распущенными черными волосами, он мечтал лишь о тишине и покое, может быть, в компании с Моцартом.
Олимпи шла по окруженному колоннадой дворику виллы «Озирис», разглядывая многочисленных гостей, отмечая, кто с кем спит в этом году и кто во что одет. Женщины с радостью воспользовались теплым вечером, чтобы надеть самые открытые платья, обнажающие голые бронзовые плечи, спины и длинные гладкие ноги – во всяком случае, столько тела, насколько они осмелились. И Олимпи была бы крайне поражена, если бы заметила хоть на одной из них бюстгалтер, здесь было больше напрягшихся сосков, чем днем на пляже.
Но обнаженность на пляже никак не связана с сексом, а вот на таких вечеринках – совсем иное дело. Она могла голову дать на отсечение, что половина пришедших дам только об этом и помышляют, и причем не с собственными мужьями или, по крайней мере, своими спутниками. Летние романы, пляжные романы – все они означали одно: освобождение от повседневной жизни и окружения, даже если оно было прекрасным, роскошным, и погружение в ленивую и праздничную атмосферу, вроде этой. К тому времени, как они покрываются загаром, они чувствуют себя более привлекательными, более соблазнительными и более волнующими. Она знала, что с ней именно так и происходит… и меньше всего она думала при этом о Вендоре. Ага! По-моему, там в дверях стоит Фитц МакБейн? А это, должно быть, Раймунда Ортиз – его нынешняя подружка. Ну что ж, думала она, направляясь к ним, это мы еще посмотрим, Раймунда.
Когда Олимпи Аваллон улыбалась мужчине, ему казалось, что его затягивает в какой-то волшебный круг, где, кроме него, никого не существует, где в ее мире лишь он является звездой.
Фитц не был исключением. Он был достаточно опытным человеком и привык к женскому кокетству, однако Олимпи была очаровательна – в ее глазах лишь играла легкая веселая искорка, как будто она говорила ему: да, конечно, я с тобой кокетничаю, но ведь это так здорово!
– Раймунда! – воскликнула Олимпи. – Ты выглядишь просто восхитительно, дорогая… какое потрясающее платье. Я обожаю этот цвет. Я хочу познакомить тебя с Бени, он мечтал встретиться с тобой.
Взяв Раймунду под руку, она повела ее в сторону, при этом обернувшись и заговорщицки улыбнувшись Фитцу. Она скоро вернется к нему.
Около бассейна играл небольшой оркестр, и от жаровень, над которыми жарилось мясо, тянуло вкусным дымком по всему дворику.
«А я сегодня вообще-то ел что-нибудь? – подумал Фитц. – Пожалуй, что нет».
– Похоже, вы ужасно голодны. – Около него появилась Олимпи. – А, может быть, вам просто скучно?
Фитц улыбнулся, и их взгляды встретились.
– И то, и другое, – согласился он. Олимпи взяла его под руку.
– По крайней мере, с одной вашей жалобой я разделаюсь немедленно, – произнесла она, ведя его к столикам, накрытым около бассейна. – Еда отличная. Остается только надеяться, что со второй жалобой удастся справиться.
Взгляд ее серых глаз был столь же многообещающ, как и улыбка. В своем коротком черном платье с открытыми плечами и гривой рыжеватых волос она просто ослепляла. Фитц почувствовал, что ему здесь начинает нравиться.
У Вендора и Раймунды нашлось множество общих знакомых, она решила, что они очень мило поболтали об общих друзьях, а потом он пригласил ее – их – завтра после обеда позаниматься виндсерфингом вместе с ними. Она хотела спросить Фитца, нельзя ли пригласить Вендора и его друзей завтра на «Фиесту» на ужин, но он куда-то исчез. Она с тревогой подумала об Олимпи Аваллон. Не слишком ли поспешно она разлучила их? Олимпи тоже нигде не было видно. Ай, да ладно – Раймунда пожала плечами – все знали, что Бендор сходит с ума по Олимпи, и она, по всей вероятности, и станет следующий принцессой. Вряд ли Олимпи станет рисковать. Нет, она не сомневалась, что нечего волноваться из-за нее.
– Раймунда, – Бендор взял ее под руку, – вы не встречались с Солти Мейджорсом? Вы знаете, Солти сам из Ньюпорта, он настоящий моряк…
Раймунда наградила Солти ослепительной улыбкой, в конце концов, почему бы ей тоже не развлечься немного?
Фитц МакБейн был как раз тем человеком, которого она себе и представляла в качестве долговременного вложения капитала, подумала Олимпи, потягивая коктейль, сидя рядом с ним за маленьким столиком у бассейна. Он действительно был очень хорош собой – несомненно, самый интересный мужчина здесь, причем без этакой нарочитой красивости, как, например, у Солти Мейджорса, который весь состоял из груды загорелых мышц. Очень мужественный взгляд, но минимум мозгов – если, конечно, сблизиться с ним настолько, чтобы понять, что его куриные мозги идут впридачу к семейным миллионам. В Фитце же ее притягивало его бурное прошлое – она знала, что его мускулы приобретены в борьбе за успех, а не просто наращены в гимнастическом зале.