- Алрой? - голос Энтони ворвался в размышления, прерывая пелену окутавшего голову тумана.
Алрой заморгал, пытаясь вернуться к реальности. Похоже, зря он сердился на Дрю - наркотик сделал свое дело и растащил сознание по кускам. И теперь казалось легче сдвинуть памятный камень на могиле Шелди-старшего, чем вернуться из бесконечной пустоты.
- Да-а... - растягивая слово и понимая, что больше ничего не может сказать, ответил Алрой.
- Тебе плохо? - лицо друга растягивалось, рассыпалось осколками и снова собиралось, а Алрой все никак не мог наскрести сил, чтобы ответить.
Это так странно - иметь холодный и четкий разум, чувствовать энергию, способную перевернуть вселенную и вместе с тем не мочь связать двух слов и даже сглотнуть слюну, стекавшую по подбородку. Веки непроизвольно закрывались, а дурман уносил все дальше в бесконечные вселенные.
Глава 27
Глава 27
- Надо же, снег идет... - Виктория рассматривала сыпавшиеся на местами еще зеленую траву белые хлопья. Детская радость от первого снега давно перестала посещать сердце, поэтому и слова вышли пустыми, безжизненными. Внутри хлюпала тоска.
- Вам стоит чаще бывать на воздухе, - скрипуче отозвался мистер Неверти.
Виктория не повернулась. Вид капающей в железную миску с предплечья мужа бледно-алой струйки вызывал дурноту. Но после кровопускания ему становилось намного лучше, а присутствовать при врачебной процедуре Виктория считала своим долгом. И потом - она еще надеялась, что Альберт поправится или хотя бы снова станет похож на человека, а не на клыкастое чудовище, которым впору пугать детей.
- Внешний мир пугает меня, - задумчиво произнесла она, обхватывая плечи. За окном и правда мерещились знакомые восковые лица. Тем более, что неделю назад мальчишка посыльный - тот самый, которого сбил кэб у нее на глазах и которого они выходили вместе с Джеком - видел похожих совсем близко от усадьбы. Только он принял их за бунтовщиков, которыми что ни день пугали газеты.
«Никогда не видел таких образин! - возбужденно тараторил мальчик. - Скорее, сам дьявол послал их на землю, чем кто-то смог допиться до столь безобразной туши! А вонь! Даже от старика Визби, месяц гнившего в канаве, не было такой вони!»
Каждое слово отбивало молотком по груди - сердце беспомощно ухалось в пятки. Описание загадочных бунтовщиков, наводнивших террором Лондонские улицы, точь-в-точь совпадало с обликом бывших слуг. И теперь из-за каждого облезлого остова тополей в придомовом саду мерещились восковые лица с круглыми блюдцами глаз.
- Не стоит запираться от мира, - со вздохом ответил Альберт, спугнув мучительные воспоминания. - Рано или поздно меня не станет и тогда...
- Не надо, прошу! Вы просто обязаны поправиться!
Виктория обернулась и поспешила к мужу, присела около него на приготовленный для доктора стул с мягкой подушкой.
- Вот и мистер Роумни говорит, что кризис миновал, надо только соблюдать режим и больше не открывать окон...
- Оставьте эти надежды, - с какой-то обреченной усталостью произнес мистер Неверти. - Мою болезнь не вылечишь кровопусканием и куриным бульоном. И потом, если врач говорит, что пациент идет на поправку, значит, ему осталось жить совсем немного.
Альберт хрипло закашлял, и только когда он снова заговорил, Виктория поняла, что это был смех.
- Я давно просил вас оставить меня в покое и не мучать процедурами и настоями. От них у меня только раздувает живот и болит голова. Но вы все пытаетесь отстоять то, что я давно похоронил. А когда меня не станет...
- Я не желаю слышать об этом! - зажимая уши, словно капризный ребенок, выкрикнула Виктория. Ее раздражали подобные разговоры. Она и сама понимала, что после смерти мужа придется бежать из Лондона, и даже из Англии, но вот напоминания об этом Альберта заставляли кипеть сердцем. Зачем он взял ее в жены? Этот старый больной джентльмен с кристально чистой репутацией и нравственной душой? Виктория сотни раз задавала себе этот вопрос и никак не находила ответа. Деньги? Но за нее он не получил ни цента, если не считать приданым девичий гардероб. Тщеславная сладость обладать женщиной с королевской кровью? Но мистер Неверти не выходил в свет и не обивал пороги Парламента или Винздора с требованием привилегий. Одно время согревала надежда, что муж потребует супружеского долга, но и она рассыпалась в труху. Нет, Виктория не жаждала оказаться в объятиях Альберта, да и о самой брачной ночи имела настолько скупые и смутные представления, что сотрясалась от страха, когда он проводил ладонью по ее волосам. Но то, что ей было нужно, мог дать только он - мужчина, законный супруг перед Богом и народом. - Иногда мне кажется, что вы взяли меня из какой-то жестокой шалости братьев.