- С ответом не тороплю, если решишь остаться умершей - помогу затеряться где-нибудь в Америке или Индии. Но ты представь - тысячи людей лишены всего и жаждут перемен. Жаждут, чтобы монархия покачнулась и отдала власть народному парламенту. Ты же сможешь направить их в правильное русло!
- И что же я могу дать им? Я ведь той же королевской крови, что и братья... Даже, может, более голубой, чем их.
- Достаточно пообещать им землю и спад налогов - и они вырвут свои сердца ради тебя! Поверь, я не питаю иллюзий. Львиная доля моих людей - воры и убийцы, но и у них есть мечта о сытном куске и паре грядок с бобами. Я лишь прибрал их к рукам и нашел применение этой силе. Кое-кого припрятал, других - устроил на службу в секретные ведомства, остальных - приютил и накормил. И теперь они верят, что я могу больше, поведу их крушить Тауэр или громить тайные канцелярии. Но всё это - пустой звук, если не будет национального символа, идеи. Выходит - без тебя все мои старания канут в лету.
Виктория молчала. Прислушалась к себе - и обнаружила, что чем дольше слушает Генри, тем сильнее боится. Всё ее существо дрожало и сжималось, когда слова Трейтора обретали образы, сливались с кровавыми образами из учебников. Одно дело - родить, и тем лишить единокровных братьев власти, другое - встать во главе толпы. Толпы в большинстве своем неуправляемой, жаждущей отмщения и расправы. Виктория была мала годами, но не умом и понимала - бунт не пощадит никого. Будь то полицейские или случайно подвернувшиеся люди, не успевшие юркнуть в безопасное место. Реки крови - это совсем не то, чего хотелось, что согрело бы душу. И потом - если тот самый народ, ради которого она мечтала свергнуть братьев - кишевшие за стенами бродяги и оборванцы, невесть чем промышлявшие, нужна ли ей такая победа?
Додумать Виктория не успела, Генри, похоже, истолковал ее молчание по-своему - грубо притянул к себе и поцеловал. Жадно, задыхаясь от восторга. Горло перехватило, обдало жаром. Но прежде, чем она успела что-то сообразить, руки сами отпихнули Генри, добавляя вдогонку пощечину. Он замер, тяжело дыша и сжимая кулаки. Взгляд туманный, налитый страстью. Мгновение - и он отвернулся, выдохнул, обхватил голову руками.
- Прости-прости! Я позволил лишнего, но... Виктория, ты так хороша! Ты так нужна мне!
Вскочив со стула, он бросился к двери, откуда доносился топот и шорохи, ухватился за ручку двери и обернулся, словно хотел попрощаться. Взмокший, взъерошенный, похожий на уличную собаку. Викторию захлестнула жалость, еще додумывая о том, что без пальто он точно замерзнет и, возможно, простудиться, она бросилась вдогонку. Бросилась, понимая и принимая, что тем самым согласится на всё...
- Извини, - смущенно пробормотал Генри, разглядывая расплывавшееся на простыне красное пятно. - Я не думал... И потом, ты говорила, что могла быть беременной...
- Да... - Виктория и сама растерялась. - Меня касался мужчина... Там, - выдавила она, чувствуя, как разгораются щеки.
- Так же, как я? - не унимался Генри.
- Не совсем... Он коснулся руками... - большего она не могла вырвать из себя. Смущение и стыд связали язык узлом.
- Руками! - воскликнул он, и Виктория вздрогнула, представляя, как вся ночлежка подслушивает у стен и двери. - Вики, неужели никто не сказал тебе, что от рук детей не бывает?
Похоже, его это здорово развеселило, а вот она начала злиться. Кто он такой, чтобы потешаться над ней? Да, с маленькой девочкой королевской крови никто не заводил интимных бесед. Да и повзрослев, она считала ниже достоинства пытать ушлых горничных или более опытных светских дам об этом.
- Не дуйся, - целуя ее в лоб, проворковал Генри и притянул Викторию к себе за плечи. - Теперь ты моя! Только моя! А тряпки отдай Освальду, он отстирает.
Виктории показалось - она упадет в обморок от стыда. «Ну, уж нет, - решила про себя. - Скорее сама пойду ночью на реку, чем позволю Освальду стирать свой позор». Странное дело - в уме она считала свершившееся стыдным делом, а сердце отбивало лихорадочную чечетку, ликовало, обмирая от каждого нового поцелуя. Кляня себя, Виктория сильнее прижималась к крепкому молодому телу любовника и вспоминать забыла о том, что когда-то у нее была другая жизнь.
Глава 42
Глава 42
«Мистер Пинчер! Я знаю, что вы ищете встречи со мной. Не стану скрывать, что я тоже хочу видеть вас наедине. Наша встреча станет возможной, если вы захватите бумаги на Аннет Хьюлори. Буду ждать вас завтра в пять в гостинице мистера Льюиса на Грин-стрит. Поверьте и ваше желание исполнится. Мари».