— Я с тобой, — в один голос загомонили Мари и мальчишка помладше.
— Фредди, ты еще мал, и потом — должен кто-то за госпожой присмотреть. А тебя возьму, — сказал Бобби, озорно щурясь на Мари. — Смелая девка в деле подспорье, особенно такая проворная. Только случись чего — в разные стороны бежим.
Виктория прижалась к заколоченному окну, сквозь щель разглядывая две тощие фигурки, спешившие поскорее скрыться за углом. Фредди сидел на кровати, поджав ноги — дулся. Похоже, не мог простить другу или брату, что тот ушел без него.
— Не вешай носа, малец, — почти по-отечески раздался голос Освальда за спиной. — Он правильно рассудил — разве девка сможет хозяйку защитить? А вот ты — другое дело. Это они там по свежему ветерочку пробегутся — и назад, а нам с тобой леди беречь.
Это «леди» кольнуло — чудилась в нем какая-то язва. Виктория поежилась, дождалась, когда Мари и Бобби скроются из виду и обернулась. Освальд щерился, гладя Фредди по голове — и мальчишка не отстранялся. Видимо, внешность сторожа его не пугала, или мальчишка чувствовал иначе и верил, что страшный дядька не причинит вреда? Вот кому можно позавидовать — ребенок, который не помнит зла и не ждет его от чужих людей. И за этими мыслями забылось, что Альберт купил Фредди на аукционе — мальчишку продавали то ли за воровство, то ли за убийство. Новый толчок боли внизу живота и знакомая тяжесть напомнили о себе. Поморщившись, Виктория неожиданно для себя самой спросила:
— Освальд, среди вас есть врач?
— То есть настоящий? — ни тени удивления или участия на лице. — Мм… Есть Гарри — вы его видели, но он так… прислуживал в аптеке, кое-чего видел, остальное — придумал сам. А так чтобы совсем настоящего — нет.
Тишина окутала комнату, в открытую дверь то и дело заглядывали любопытные небритые мужчины в рванье, сновали туда-сюда женщины с ведрами и тазами с бельем. Жизнь в этом муравейнике кишела, вбирая новых членов клана, ставя на них клейма нищеты. Увы, пока Генри не вернется, с этим клеймом придется мириться и Виктории.
Глава 37
Раньше Мари считала, что лучше всего пробираться куда-нибудь тайно ночью. Но оказалось, что гораздо проще днем скрыться в толпе, чем шарахаться в темноте от каждого куста. А на мальчишку-оборванца и деревенскую девчонку мало кто обращал внимания — только бородатые лавочники зорко следили за ними, впрочем, как и за прочей голытьбой, охочей утащить всё, что попадется под руку.
Держась немного позади Бобби, Мари пару раз чуть не попала под колеса экипажей. Ругала себя за рассеянность — и снова зевала по сторонам. То отвлекалась на стайку мальчишек, толкавшихся около санок в переулке, то разглядывала вывески магазинов и контор. Всё казалось знакомым и вместе с тем новым, обрело живые краски, словно город пропитался подзабытым ощущением свободы. Мари хотелось глотать морозный воздух, и мчаться, не видя дороги, как в детстве…
«Не сейчас, — одернула она себя, мрачнея лицом. — Вот когда получу бумаги…»
Она и сама не знала, что будет потом. Куда идти и к кому? В этом городе никто не ждет ее у очага, никто не держит про запас кусок хлеба. Конечно, первым делом надо найти работу, но без крыши над головой долго не протянешь.
«Можно накопить на билет до Лейчестершира, а потом добраться до Джортанвилля», — скользнула мысль, отозвалась шпилькой в сердце. Он ждет — Мари не сомневалась. Может даже, все еще живет в Лондоне на Грин-стрит, стоит только послать весточку — и мистер Джортан примчится на выручку. Но душа еще не остыла от обиды, и если и жаждала встречи с Энтони — так только затем, чтобы высказать ему свою неприязнь.
— Чего застыла? — пронеслось у самого уха. Мари вздрогнула — Бобби дернул ее за рукав и добавил. — Не выспалась, что ли? Не время сейчас.
И унесся вперед, маяча светлой головой в толпе спешивших куда-то женщин с корзинами. Мари огляделась, будто только что очутилась посреди незнакомой улицы — еще два квартала, и они окажутся совсем рядом с домом Неверти. На миг показалось, что кто-то пристально смотрит из-за угла — обернулась, ища глазами соглядатая. Никого. Поежившись, Мари поспешила за Бобби.
Ощущение слежки не отпускало до железных ворот особняка. Мари то и дело оглядывалась, натыкаясь взглядом то на улыбчивого разносчика газет с морозным румянцем на щеках, то на бубнившего что-то под нос горбатого старика. Закусив губу, она бегло произнесла в уме молитву, но легче не стало.
— Обожди минуту и иди за мной, — вынырнув из-за погнутых решеток ворот, шепнул Бобби и побрел обратно. Вот, остановился, насвистывая вслед подозрительно озиравшемуся джентльмену в дорогом пальто, озорно подмигнул кучке мальчишек лет шести, цеплявших санки к кэбу, и снова скрылся из виду за плотным забором.
Мари отвернулась в другую сторону, поднесла ладони ко рту, потирая и согревая их дыханием. Мороз цеплялся за подол, хватал за уши и нос, запутывался в прикрытых дырявым платком волосах. Ждать в одно мгновение стало невыносимо холодно и страшно, словно по пятам и правда крался кто-то страшный вроде чудовища Кровавые кости. Или, оно поджидает их в заброшенном обгоревшем доме? Стучит клыками, нетерпеливо перебирает длинными когтистыми лапами, роняя слюни… Перед глазами промчались страшилки, которыми пугали друг друга сорванцы с Мелони-стрит. Сердце разом набухло, расперло грудь, не давая вздохнуть. И ведь Бобби сейчас там один! Удобнее подхватив подол, Мари поспешила за ним, на одном дыхании проскочила аллею, взбежала по мраморным ступеням, и чуть не налетела на Бобби, стоявшего в дверях.
Он неловко шарахнулся в сторону, хватая первую попавшуюся палку из-под ног.
— Трусиха, — усмехаясь и отбрасывая орудие, произнес он через секунду. — Я же сказал — обождешь минуту. Ну ладно, здесь вроде никого. Хотя следы есть, но это кто-то приходил за серебром. Видишь — подсвечников нет? И к кухне паркет протертый, чистый? То-то!
Похоже, Бобби гордился собственной проницательностью. Мари чуть не прыснула со смеха, позабыв про недавний испуг. Мальчишка меньше ее ростом и годами пыжился изо всех сил, чтобы не уступить девчонке.
— Я наверх, — коротко ответила она, направляясь к ступеням. — Где твой паспорт помнишь?
Вместо ответа Бобби отмахнулся — мол, и без тебя знаю — и направился в сторону кухни. За ней как раз располагались комнаты прислуги. Интересно, где свободные слуги прятали свои бумаги? Мари слышала, что многие носят их в мешочках на груди — не дай бог потерять. Только в этом доме все было иначе, покойная Нора считала, что надежнее хозяйского кабинета нет места. Наверное, ее паспорт до сих пор лежит на полке господина Альберта.
Мари поднималась по знакомым ступеням, отмечая, что кто-то прежде касался перил — налет подмерзшей гари был смазан в нескольких местах, словно непрошенный гость оскальзывался и хватался за них. Чувство тревоги вернулось, заложило уши ватой, сквозь которую пробивалось только странное щелканье.
Но никто не поджидал на втором этаже, никто не караулил в пустых комнатах с перевернутой вверх дном мебелью. Похоже, местные бедняки уже успели похозяйничать здесь. Хотя, они бы и стулья с тумбами утащили с собой… Мари добралась до кабинета Виктории, переступила через опрокинутый у самого порога табурет, прошла к окну. Миссис Неверти говорила, в подоконнике есть тайник, стоит только потянуть за торчащие гвозди — и откроется ящик с вольной! Унимая дрожь в коленях, Мари пробралась мимо выпотрошенных книг и выкорчеванных половиц — неужели кто-то искал тайник в полу? Но зачем, если на полках стоят нетронутыми серебряные подсвечники, на столе — золоченая пепельница и резная шкатулка с поблескивавшими камнями? Добравшись до окна Мари, ухватилась за гвозди, замирая сердцем, потащила на себя… Пусто!
Словно не веря глазам, она пошарила рукой, поскребла по внутренней стороне подоконника — вдруг бумаги прилипли к нему? Ничего. Но миссис Неверти не могла обмануть, выходит…
— Ваше Высочество, стоило ли так утруждаться? — раздался мужской грудной голос с нескрываемой издевкой. — Да еще и надевать простецкое тряпье! Вы что-то потеряли? Так мы нашли это, вот только вам оно все равно бы не помогло.