XXVIII. Синагогу свою они называют Вифлеемом, так как, по их словам, в них, в богумилах, родился Христос, т.е. Слово Бога, провозглашающее истину веры. Наша церковь, по их понятиям, есть Ирод, пытающийся истребить родившееся у них Слово истины (τὸν λόγον τῆς ἀληθείας). Кроме того, называют они себя также волхвами (μάγους), в чем одном они правы, будучи действительно волшебниками (γόητας), душегубами и беззаконниками. Под Иерусалимом они разумеют опять нашу церковь, под звездою же – закон Моисеев, ибо этот закон, говорят они, путеводительствовал до самого появления веры нашей. В последствии уже, действительно, от архиереев ее и прочих книжников и учителей, они узнали, говорят они, что Христос в вышепоименованном Вифлееме рождается: ибо первые наставники богумилов, по словам их, были святители нашей церкви.
XXIX. Баснословят, что Рахиль[3] была некая вдова, имевшая двух дочерей в младенческом возрасте, что она, когда Ирод собирал младенцев мужеского пола, думая заслужить ими почет и милость с его стороны, преобразила дочерей своих в мальчиков и принесла их к нему, как сыновей, что когда таким образом и эти девочки были убиты вместе с прочими младенцами, как дети мужеского пола, другие матери просто плакали, Рахиль же плакала неутешно, потому что, пожелав обмануть, сама гораздо более была обманута и лишила себя понапрасну своих дочерей. Эту дичь изъясняя аллегорически, богумилы утверждают, что Рахиль означает Отца небесного, под двумя же дочерьми его должно разуметь душу Адама и душу Христа, и что по убиении этих обеих душ Иродом, т. е. мироправителем (дьяволом, παρὰ κοσμοκράτορος), Бог Отец плачет безутешно именно по причине этого их убиения.
XXX. Сам же Иоанн, говорит св. евангелист[4], имел облачение свое из шерсти верблюда и пояс кожаный вокруг чресл его, пища же ею была акриды и мед дикий. Таковы слова Евангелия. Посмотрим, что говорят о них эти ошеломленные люди, эти сумасброды, эти сумасшедшие. Они говорят, что верблюжья шерсть, это – заповеди Моисеева закона, ибо этот закон по словам их, подобно верблюду, нечист, вменяя в обязанность покорствующим ему мясоядение, браки, клятвы, жертвоприношения, убийство и многое другое тому подобное. Под поясом же кожаным они разумеют святое Евангелие, так как оно написано на овечьей коже; под акридами опять они разумеют требования Моисеева закона, так как эти требования, по их понятиям, не Судят правильно и не отличают того, что действительно лучше. Под медом диким они разумеют святое Евангелие, ибо оно оказывается медом для людей, принимающих его (как сладки, говорит приводимое ими, по этому случаю, Писание, гортани моей речи твои)[5], оно же дико для людей, его приемлющих, дико по причине мучений (горечи) от тесных ворот и тяжкого пути, им проповедуемых. Это потому, что Евангелие, по их понятиям, имеет значение переходное, от старого закона к новому, значение предшѳственника новому закону, находясь между законом старым и новым и участвуя в том и другом законе, с одной стороны в старом, с другой в новом.
4
Мф.3:4. Сам же Иоанн имяше ризу свою от влас велблуждь, и пояс усмен о чреслех своих: снедь же его бе пружие и мед дивий.