Выхожу из подъезда, а сама уже знаю, кто там меня ждет и что со мною будет.
И все сбывается точно: на той стороне улицы на скамеечке у автобусной остановки сидит Гошка, подогнув под себя худущие свои ходули сорок шестого размера.
И вдруг лучик этот самый наш с ним тонюсенький — я уже упоминала о нем, — этот наш лучик опять зажегся и засветился и побежал от меня к Гошке, и я по нему пошла через улицу, как через речку по лунной дорожке.
Ничего не сказала, села рядом, молчу.
А мимо народ спешит, машины бегают, троллейбусы освещенные изнутри проплывают, первые осенние листья с деревьев медленно падают в свете фонаря.
А мы молчим.
И тут я прижалась лицом к нему, и не стыдно мне от этого, не совестно, а абсолютно даже, строго говоря, наоборот.
А он меня рукой своей обнял за плечо.
И я первая пошла по нашему лучику к нему и сказала очень просто:
— Я тебя люблю, Гошка…
Он не ответил, только рука его на моем плече заерзала и сильнее меня обхватила.
Я спросила его тихо и без сомнения:
— Гошка… а если б ты узнал, строго говоря, что у меня ребеночек в деревне существует… для примера — Робик какой-нибудь малолетний?..
Он ничего не сказал, только пальцы его еще сильнее сдавили мое плечо.
— Или что жизнь кончала от любви несчастной… а, Гошка?..
Он опять ничего не ответил.
— …или что мне разные сны наяву снятся и я, как маленькая, всему верю… ты бы не полюбил меня, Гошка?..
Он хотел было что-то сказать, но я не дала ему, сама себе на все вопросы ответила:
— Я тебя люблю, Гошка… и все будет хорошо… все будет, строго говоря, замечательно, потому что я тебя люблю… и завтра опять будет день длинный-предлинный…
Но он не дал мне договорить и сам первый полез целоваться.
А перед тем как закрыть глаза и поцеловаться с ним, я успела увидеть, как от ветки над нашими головами оторвался листок и тихо и медленно поплыл вниз, будто соскользнул легонько по такому же лучику, как и тот, по которому пришли мы с Гошкой друг к дружке. Листок плывет себе в полной невесомости, а я опять, в который уже раз, очередной свой сон наяву вижу — будто это я сама плыву высоко в воздухе, раскинув руки и безо всякого усилия, бесшумно и плавно, а навстречу мне речки, поля, дороги, лес, и улица с фонарями, и город вечерний, и ночь, и день, и вот опять утро занимается, рассвет, и вся земля плывет мне навстречу, весь, строго говоря, шар земной.
Такой вариант.
