Наточка даже зарделась слегка. Сбегала в соседнюю комнату и принесла из загашника пятитысячную купюру.
Следует, однако, заметить, что наивность наивностью, а дела Наточка вела расчётливо и юридически грамотно, иначе наверняка бы давно уже попалась на зубок охотникам за одинокими пенсионерами с обширным не по чину метражом. Подкатись к ней кто-нибудь с невероятно выгодным предложением, он услышал бы в ответ каноническое: «Ах, я такая наивная… Поговорите с моим адвокатом».
Петя — иное дело. Пете прощалось всё вплоть до недавней хохмочки насчёт конца света. Никогда не спорил — исключительно поддакивал. Сообщишь ему, к примеру, будто на юге области появились чупакабры (кроме шуток появились, сама слышала), — воспримет со всей серьёзностью, кивнёт и добавит, что, дескать, не далее как позавчера собственными глазами видел довольно крупную чупакабру на соседском дачном участке, правда, дело происходило поздним вечером — сумерки, разглядеть что-либо в подробностях сложно. Но очень похоже, очень…
Ну вот как, скажите, такому не занять?
— Сейчас — да, сейчас порядок, — вздохнула Наточка. — А вот пять лет назад, когда я только сюда въехала…
— Помню-помню… — кивал Петя, пряча купюру.
— Ты не поверишь! — говорила она, устремив на него доверчивые детские глаза. — Такая тут была отрицательная энергетика… Вся квартира ими кишела!
Провела гостя на кухню, где заварила какую-то энергетически положительную траву. Чаю Наточка не употребляла.
— Кем, прости, кишела?
— Низшими потусторонними силами, кем ещё? Особенно под койкой и по углам. Возьмёшь свечу, пойдёшь с ней в угол, прислушаешься, а они шипят: «Ты чё нас жгёшь?.. Ты чё нас жгёшь?..»
Оба воссели друг напротив друга: хрупкая девочка-старушка с младенчески безмятежным взором и слегка тронутый возрастом красавец в белом эстрадном пиджаке.
— А как они выглядели? — вежливо поинтересовался Пётр, принимая из рук хозяйки чашечку.
— Не знаю… — горестно отозвалась Наточка.
— Позволь! — озадачился он. — Слышать слышала, а видеть?
— Видеть пока не могу, — призналась она. — Не отрешилась ещё… от всего материального…
Петя скроил сочувственную мину и пригубил травяной взвар, причём был настолько деликатен, что даже не поморщился. Отставил чашку, достал из внутреннего кармана старомодные, чтобы не сказать старорежимные, очки с маленькими круглыми стёклышками, надел — и сразу стал похож на Грибоедова. Зорко осмотрел все четыре угла просторной кухни.
— Надо же! — подивился он. — И впрямь нигде ничего! Ну-ка взгляни сама…
И протянул очки хозяйке.
— Что это? — не поняла она, разглядывая раритетное оптическое устройство.
— А это, видишь ли, Наточка, — неторопливо и скорбно начал он творимую на ходу историю, — был у меня предок по женской линии. Дворянин. Закупа-Лонский. Между прочим, участник японской войны. Полный георгиевский кавалер… И подружился он с одним пленным самураем. Кстати, сам его и пленил, представь, — под Порт-Артуром. Прожил самурай недолго (Сибирь, мороз, воспаление лёгких), а перед смертью оставил в наследство вот это…
Наточка сидела с очками в руках и, помаргивая, внимала вдохновенному вранью извечного своего должника.
— Да-с… — задумчиво продолжал тот, невольно подлаживаясь под старую дворянскую речь. — А очки-то, представь, не простые… Вернее — как? Оправа — обычная, а вот стёклышки… Сквозь стёклышки, Наточка, можно видеть суоку. По-нашенски говоря, потусторонний мир…
Если по извилинам Наточки и бегала до сей поры беспокойная мыслишка-норушка относительно достоверности повествования, то «суоку» убедило окончательно. Хотя, сказать по правде, шалун Петя выдумал это японское словцо сию минуту. Точно так же как и дворянскую фамилию Закупа-Лонский.
Наточка наконец решилась — вдалась личиком в оглобельки, оглядела кухню. Волшебные стёкла оказались мутноваты, но почти не искажали действительности. Вполне возможно, что они представляли собой именно стёклышки, а не линзы. В любом случае, чего-либо потустороннего усмотреть сквозь них не удалось. Суоку был пуст. Пуст, как проспект полчаса назад.
— Ничего не вижу… — разочарованно сказала она.
— Ну так а я о чём? — воскликнул Петя. — Сказка, а не энергетика!
— А ты сам… видел что-нибудь?
— Дома? А как же! Да у меня там этой потусторонщины, пропади она пропадом! Целый зверинец…
— А какие они из себя? — с неожиданным подозрением спросила Наточка, чем привела Петра в сильное замешательство.