И... в этот момент входит Гас.
— Сюрприз! — хлопает в ладоши Стелла.
— Черт во... — тут я вспоминаю, что все еще держу на руках Стеллу. — О Боже, что ты тут делаешь?
Он лениво ухмыляется и пожимает плечами.
— Поверишь, что я просто проходил мимо?
Опускаю Стеллу на пол и бегу к нему. Он заключает меня в свои фирменные объятия, по которым я так скучала.
— Нет.
Гас целует меня в макушку, протягивает руку и шутя толкает Келлера в плечо.
— Это была его идея.
— Ты все это спланировал? — я все еще в шоке.
Келлер с нежностью смотрит на меня и пожимает плечами.
Я перевожу взгляд на Гаса.
— Но как?
Он улыбается.
— Твой парень позвонил мне на прошлой неделе с твоего телефона. Ты спала в это время. — Гас подмигивает Келлеру. — Мы много общались за прошедшее время. Знаешь, я бы на твоем месте начал переживать, а то вдруг у нас случится небольшой броманс. А ты знаешь, что в его Субурбане пуфы? Это так круто! Я уже почти люблю его, Опти.
Стелла сидит на коленях у Келлера.
— Папочка, а что такое броманс?
Смеющийся Гас выпускает меня из объятий и подает свою большую руку Стелле. Она без колебаний берет ее в свою. Дети обожают его.
— Расскажи-ка мне о своей черепахе, Стелла. Мне интересно, что же все-таки ест Мисс Хиггинс? — Они направляются к креслу, чтобы закончить разговор, который определенно начался еще по дороге сюда. Я знаю Гаса, он дает мне время переговорить с Келлером.
— Спасибо, малыш, — обнимая его за шею, шепчу я.
— Мне нравится, когда ты так говоришь. — Он целует меня в шею. — Всегда рад стараться. Ему тоже нужно общаться с тобой.
Я осматриваю комнату.
— Все просто идеально. — Неожиданно я замечаю, что Шелли стоит на кухне с таким видом, как будто у нее вот-вот случится сердечный приступ.
— Эй, Гас, — прочистив горлo говорю я.
Он прерывает беседу со Стеллой и смотрит на меня. Малышка сидит на кресле между ним и Дунканом. Жаль, что у меня нет фотоаппарата.
— Да, Опти, что такое? Я тут узнаю очень важную хер... информацию о черепахах.
Стелла хихикает, глядя на него.
Я показываю на кухню.
— Ты помнишь мою подругу Шелли?
Он оглядывается через плечо.
— Как дела, Шелли? Рад видеть тебя снова.
Она краснеет, как помидор. Никогда не видела ее такой смущенной. Шелли поднимает руку и робко машет ему.
— Привет, Гас. Я тоже рада тебя видеть.
Он разворачивается, чтобы лучше видеть ее.
— Должен признаться, что никогда не видел, чтобы кто-нибудь разбрасывался пиццей с такой меткостью. Мне так и не удалось похвалить тебя.
Шелли закрывает лицо руками.
— Ну конечно, ты все помнишь. — Она все еще переживает, что ее рвало перед всеми.
Гас никогда не был подлым и на самом деле он делает ей комплимент.
— Нет, я серьезно. Отличный бросок. Я был впечатлен.
— Тебе повезло, приятель, — хлопая по плечу Дункана, говорит Гас.
— Боже мой, я хочу умереть, — бормочет Шелли.
Я иду на кухню и кладу руки ей на талию.
— Гас не стал бы пошучивать над тобой, если бы ты ему не нравилась. И, как бы странно это не звучало, он действительно был впечатлен. Он же парень.
Мы опять идем в Граундс и усаживаемся вокруг камина, пока готовится еда. Гас и Келлер располагаются в кресле по обе стороны от меня. Стелла сидит на коленях у Келлера, а Шелли у Дункана, в соседнем кресле.
Гас, как всегда любопытен. Он задает всем кучу вопросов. Конечно, и остальным интересно узнать о нем побольше. Так что ему приходится отвечать на столько же вопросов, сколько задает он.
— А почему ты зовешь Кейт «Оптимисткой»? — спрашивает Шелли.
Он смотрит на меня, а потом на нее. Потом опять на меня. И снова на нее.
— Ты встречалась с этой девушкой? — показывая на меня пальцем спрашивает он.
Все с улыбкой переводят взгляд на меня.
— Она — сама позитивность. Чертов лучик солнца. Кейт не просто выглядит оптимисткой… она так живет.
— Гм, а я всегда думала, что живу в мире, где светит солнце и сияет радуга, — шучу я.
Он пожимает плечами.
— Одна фигня. Хотя, Светит Солнце и Сияет Радуга — ужасное прозвище.
Все присутствующие заливаются смехом.
— Хотя, и у Опти есть темная сторона, — предупреждает Гас. — Не вздумайте обсуждать с ней семейные наклейки на машины, она их ненавидит и...
— Потому что это тупость, — не даю договорить ему я. — Почему, остановившись на красный свет, я должна любоваться бессмысленным изображением какого-нибудь семейства? Насколько должны быть плохими отношения в семье, если возникает необходимость лепить эти наклейки на стекло на всеобщее обозрение. Я всегда подозревала, что таким образом за этим фасадом они прячут собственную несостоятельность. Лицемеры.