Тем не менее, я исполняю роль некоего адвоката дьявола, потому что именно это я сделала бы для своей подруги.
— А ты сможешь жить с этим решением? Один года, два, десять лет? Ты сможешь с этим жить?
В ее глазах страх, но она повторяет
— Я не могу позволить себе сейчас иметь ребенка.
Я киваю. Она думала об этом.
— Ты уже была в клинике при кампусе? Может, они могут помочь?
Она качает головой.
— Нет. Я... я боюсь.
Не могу самой себе поверить, но я говорю это.
— Иди, умойся и оденься. А потом мы пойдем и все разузнаем, Шугар.
В клинике ей дают сделать еще один тест. Он только подтверждает то, что она уже знает. Она разговаривает с дежурной медсестрой и берет брошюры, которые они обычно вручают при беременности, усыновлении или аборте.
Когда мы выходим на улицу, Шугар выглядит довольно уверенно. У нее есть план. Тем не менее, ее руки трясутся так сильно, что она даже не может набрать номер, чтобы договориться о приеме у доктора.
Я забираю телефон и делаю это за нее.
— Я бы хотела записать на прием подругу, — говорю я, когда на другом конце трубки раздается женский голос.
Мы договариваемся на утро, в следующий четверг.
Четверг, 8 декабря
Кейт
Шугар сделала аборт. Я возила ее в клинику. Все закончено. Финал.
Потом я довела ее до комнаты в общежитии и заставила поесть и попить. Она поблагодарила меня, а потом я ушла. Я не злюсь на нее. И не сужу. Правда. Но в желудке у меня все сжимается, и я не могу перестать думать о Стелле. А что, если бы Лили и Келлер приняли такое же решение? И не было бы никакой Стеллы. Даже при мысли об этом мне хочется плакать.
Я бегу к машине и еду домой. К тому времени, как я добираюсь до квартиры Келлера, мне все еще тяжело дышать. Я не знаю, на что похожа паническая атака, но мое состояние должно быть близко к ней. Сердце как будто собирается выпрыгнуть из груди. Такое ощущение, что я теряю разум. Это страшно. Я никогда раньше не чувствовала ничего подобного. Залетаю в квартиру, кладу руки на колени и сгибаюсь пополам, пытаясь отдышаться и успокоиться. Но единственное о чем я могу думать – это небытие. Оно равноценно смерти.
Келлер оказывается рядом со мной в долю секунды.
— Кейти, что случилось.
Я поднимаю на него взгляд.
— Стелла. Мне срочно нужно поговорить со Стеллой. — Выдавливаю я из себя, тяжело дыша. — Позвони ей, пожалуйста. Прямо сейчас.
Ничего не понимая, Келлер достает телефон из кармана и сразу же набирает номер. Пока устанавливается связь, он подводит меня к своей кровати и садит.
— Привет, Мелани. Дай мне поговорить со Стеллой, пожалуйста. — Он улыбается мне, но это улыбка какая-то напряженная. Его брови сведены вместе. Я пугаю его. — Привет, малышка. Как поживает моя любимая Стелла?
До меня доносится голос Стеллы, и я начинаю успокаиваться.
— Стелла, Кейти хочет поздороваться с тобой. Я сейчас отдам ей трубку, чтобы она могла поговорить с тобой.
— Привет, сладкая.
— Привет Кейт. Чем занимаешься? — она говорит совсем как взрослая.
— Я просто думала о тебе и поняла, что мы давно не разговаривали. Как мисс Хиггинс? — Вот так хорошо. То, что мне и нужно.
— В порядке. Утром она ела яблоки. Она любит яблоки. — Она растянула «любит» на добрых три секунды и от этого мне хочется улыбаться.
— Ну и отлично. Я рада это слышать. А что ты сегодня делала? — Я успокоилась и уже могу дышать нормально, но мне нужно поговорить с ней еще хотя бы минутку.
— Мы с Мелани ходили на каток, а потом она читала мне книжку про пони. Но у нее не получается так хорошо, как у тебя, потому что она не может ржать как лошадка. Так что было скучно.
— В следующий раз, когда мы увидимся, я обязательно почитаю тебе. Хорошо? — Я знаю, что не стоит давать обещаний, которые я могу не исполнить, но ничего не могу с собой поделать.
— Хорошо.
— Я собираюсь передать трубку твоему папочке. Спокойной ночи, Стелла.
— Спасибо.
Закончив разговор, Келлер берет мое лицо в свои руки и с беспокойством смотрит мне прямо в глаза.
— Что это было, детка?
— Я не знаю. Я просто испугалась. Прости. Я просто… Я коего кого возила кое что сделать… и это было так тяжело… я почувствовала себя… — осознав, что говорю бессвязно, я замолкаю и смотрю на прекрасное лицо Келлера. — Думаю, у меня впервые проявился страх смерти. Прости.
Суббота, 10 декабря