— Я умираю, Гас. Я не хочу умирать. Вот что, черт побери, происходит. — Ударяю ладонями по рулю. — Черт побери! — кричу я. За всю жизнь я пугала Гас всего дважды. Один раз, когда нашла мать подвешенной к потолку и второй, когда умерла Грейси. Гас не заслуживает этого, но я знаю, что он справится лучше других.
— Успокойся, подруга. Где ты?
— Я не знаю. Я сижу в машине на парковке в центре чертова Миннеаполиса в Миннесоте. — Это было грубо.
— Ты одна?
— Да, — резко говорю я.
— Ты не должна водить под действием обезболивающего.
Мне не хочется, чтобы он говорил со мной отеческим тоном.
— Я знаю это.
— Тебе угрожает опасность? Ты ранена?
Я разражаюсь смехом, одновременно удивляясь тому, что я даже это я не могу делать без злости в голосе.
Какой абсурдный вопрос. Я умираю.
— Опти, заткнись на минутку и поговори со мной. Мне звонить в 911? Что, черт возьми, происходит? — Его голос звучит испуганно.
Я качаю головой, как будто он может видеть меня.
— Нет, нет, просто... я в бешенстве, Гас. Ничего более. — Не знаю, что еще сказать, поэтому просто повторяюсь. — Я, черт возьми, в бешенстве.
— Хорошо, можешь оторваться на мне, я справлюсь. — Он понимает, вот почему я позвонила ему. — За последний месяц я расчистил в себе достаточно места для ярости. Так приятно знать, что не у одного меня проблемы с управлением гневом в сложившихся обстоятельствах. Так давай, Опти. Оторвись на мне.
Я так и делаю. Изо рта вырывается бурный поток ругательств. Я бранюсь, визжу, стучу по рулю и вытираю с лица горячие, злые слезы. В конце концов, ко мне присоединяется Гас, воплями подтверждая мои заявления. Он-то ждет, когда я на секундочку остановлюсь, и только тогда берет дело в свои руки, то просто перекрикивает меня.
Он не кричит на меня, он делает это со мной.
Наконец, через несколько минут, показавшимися мне часами, я замолкаю. После такого всплеска эмоций, я потеряла чувство времени и места. Через пару минут пульс начинает замедляться, a в голове проясняется. Я прекращаю плакать, и мое дыхание выравнивается. В горле чуть-чуть першит, и голова болит, но я спокойна. Гас, на другом конце линии, тоже замолкает. Между нами повисает тишина.
Я знаю, он дает мне время. Он мог бы просидеть весь день и не сказать ни слова, если бы мне это было нужно.
— Гас? — говорю я скрипучим голосом, решая прервать наше молчание.
— Да, Опти. — Судя по голосу, он пришел в себя. Успокоился.
— Спасибо. — Такое ощущение, как будто с моих плеч только что упала тонна груза. А теперь пора извиниться. — Прости, приятель.
Он смеется.
— Не переживай. Тебе лучше?
Теперь я уже могу улыбаться как раньше.
— Да, очень.
— Хорошо. И мне тоже. Думаю, нам стоило сделать это несколько недель назад.
— Думаю, мне стоило это сделать несколько месяцев назад. — Я действительно имею это в виду. Выпустив пар, мне стало так хорошо.
— Опти, ты же знаешь, что мне нравится, когда ты счастлива и прекрасна в своем маленьком мире, где всегда светит солнце и сияет радуга, но, когда ты злишься, то такая сексуальная. Обожаю агрессивных цыпочек. А ты была агрессивна до сумасшествия.
Он знает, что я на это скажу, тем не менее, мне не удается сдержаться.
— Ради бога. — Я даже закатываю глаза.
— Думаю, что нужно переименовать тебя. Будешь у меня Дьявольским Отродьем.
— Что? Я всего лишь показала тебе свою темную сторону, а ты уже выставляешь меня антихристом? Мне это не нравится. Почему я не могу быть просто Злой Сучкой?
Он хохочет, а у меня сжимается сердце, потому что я не слышала такого смеха целый месяц. Обожаю, когда он так смеется.
— Чувак, судя по всему, психологическая консультация закончена, так что мне пора идти. Нужно отправляться домой.
— Конечно. Езжай медленно и скинь мне смс, когда доберешься. И больше никакого вождения.
— Есть, сэр. Я люблю тебя, Гас.
— Я тоже люблю тебя, Злая Сучка, — низким голосом деланно говорит он. — Я просто попробовал как это звучит, — с невинным видом добавляет Гас после небольшой паузы.
— Не думаю, что мне это нравится.
— И мне, — сухо произносит Гас. — Я тоже люблю тебя, Опти.
— Вот это уже лучше. — Мне нравится быть Оптимисткой. Очень.
Пятница, 30 декабря
Кейт
— Гас завтра полетит домой с тобой, — говорит Келлер, сложив на груди руки и ожидая, что я буду с ним спорить.
Он прав.
— Гас прилетает сюда? — В обычной ситуации я была бы счастлива его видеть, но то, что со мной собираются нянчиться, как с ребенком до ужаса раздражает.