— Только расходы на похороны Грейси. Я выплачиваю заем каждый месяц. Осталось около двух тысяч долларов. Я не знаю, хватит ли у меня средств, чтобы погасить эту сумму после оплаты всех медицинских счетов.
Она моргает, как будто ничего не понимает.
— Ты же сказала, что похороны Грейси полностью оплачены. Что у тебя остались деньги после продажи дома Дженис.
Я не могу смотреть ей в глаза.
— Я лгала.
— Господи, Кейти, почему ты ничего не сказала? Я бы с радостью помогла тебе.
Я продолжаю пялиться на покрывало.
— Поэтому я и не могла сказать. Грейси была моим обязательством. Она была моей сестрой. Я должна была сделать это.
Одри качает головой.
— Хорошо, не переживай по этому поводу. Я обо всем позабочусь. Что-нибудь еще?
— Ничего, кроме мобильного. Страховка на машину оплачена до апреля.
— Отлично. А теперь следующий пунктик из моего списка. Твое завещание. — Она пристально смотрит на меня и ее глаза наполняются слезами. — Извини, Кейт. Это тяжело.
Я слегка хлопаю ее по ноге.
— Все в порядке, Одри. Не думаю, что завещание так уж и необходимо. У меня же ничего нет. Я отдала машину Келлеру, хотя он до сих пор спорит по этому поводу. А скрипку, ноутбук и свою музыку я хочу оставить Гасу. Это все.
Она прочищает горло.
— Не совсем. Есть кое-что, о чем ты не знаешь.
Я приподнимаюсь на кровати, потому что на лице Одри появляется обеспокоенное выражение мамочки-медведицы, защищающей свое дитя. —
В прошлом месяце я разговаривала с твоим отцом.
— Ты что? — Я намеревалась произнести эти слова куда громче, чем вышло, но из меня как будто вышибли весь воздух.
— Несколько лет назад Дженис дала мне его имя, адрес и номер телефона на случай, если мне когда-нибудь нужно будет связаться с ним от имени Грейси или твоего. Я звонила ему только три раза: когда умерла Дженис, потом, когда нас покинула Грейси и в прошлом месяце, когда узнала о твоей болезни.
Я слышу, как что-то говорю, но у меня такое ощущение, что это не мой голос.
— Что он сказал?
Она склоняет голову на бок, и выражение ее глаз смягчается. Могу поспорить, что она раздумывает над тем, как сказать мне, что он бессердечный ублюдок.
— К смерти Дженис он, как мне показалось, отнесся безразлично. Он ничего не сказал по этому поводу, просто поблагодарил за то, что я дала ему об этом знать. Когда я позвонила по поводу Грейси, он расстроился. Я рассказала ему, когда состоятся похороны, и он прислал цветы.
— Я не видела их. Не было никакой карточки с его именем. — Я в шоке.
Одри качает головой, словно извиняясь.
— Он отправил их анонимно. Большой букет гвоздик.
Я горько усмехаюсь.
— Как символично. Грейси ненавидела гвоздики. Она говорила, что они воняют и больше подходят для бабушек. Она любила тюльпаны. Желтые тюльпаны.
Одри улыбается уголками губ.
— Я знаю.
Теперь я начинаю нервничать. Следующий звонок был по поводу меня.
— Что он сказал обо мне?
— Кейт ты такой замечательный человечек. Одобрение отца или его интерес к тебе никогда не значили…
— Просто скажи мне, Одри.
Она вздыхает.
— Он сказал, что это очень печальная новость и ему жаль, что он никогда тебя не знал. Я предложила устроить встречу или, чтобы он прилетел из Англии, но твой отец отказался. Мне очень жаль, дорогая.
Я не помню своего отца, поэтому на самом деле никогда и не скучала по нему. До сегодняшнего дня. Теперь я чувствую себя преданной и ужасно злюсь на то, что он предпочел нам другую семью.
— Он просто ублюдок. Ты согласна, Одри? — сжав зубы, бурчу я.
— Думаю это подходящее для него имя. Я бы могла предложить и другие, но ублюдок тоже не плохо. — Одри очень редко ругается. Она в бешенстве.
Я бы посмеялась, если бы не кипела от злости.
Она протягивает руку и берет конверт со столика.
— Он послал тебе это. Я уже открыла его. Надеюсь, ты не возражаешь. Мне хотелось быть уверенной, что содержимое не расстроит тебя.
Трясущимися руками я беру конверт. За долю секунду мой гнев сменяется испугом. Я раскрываю его и заглядываю внутрь. Никакого письма, только маленький клочок бумаги. Я хватаюсь за него большим и указательным пальцами и медленно вытаскиваю.
— Чек?
Одри кивает.
Я смотрю на сумму.
— Одри, тут пятьдесят тысяч долларов. Я никогда не видела столько нулей.
Она опять кивает.
Я убираю его на столик.