— Вау, какое платье. Но, подруга, мы собираемся просто позавтракать.
— О, Кейт. — Она качает головой так, как будто хочет сказать «Глупая, глупая маленькая Кейт». — Никогда не знаешь, когда на твоем пути встретится принц на белом коне. Нужно всегда выглядеть на все 100. — Она пристально изучает мой наряд. — Тебе еще предстоит об этом узнать.
Уверена, что нет. Думаю, у каждого свое представление о принце на белом коне. Можете назвать меня сумасшедшей, но для меня главное — внутреннее содержание и характер.
Платье Мэдди больше обнажает, чем скрывает и впервые за все время, я замечаю, насколько она худа. Кожа да кости. Отвожу глаза. Во мне как будто сработал внутренний механизм, защищающий меня от жутких зрелищ.
Неожиданно у Мэдди улучшается настроение. Она безостановочно говорит всю дорогу о том, как она вчера ходила в спортзал и горячий, богатенький парень попросил у нее номер телефона.
Я киваю по мере необходимости. Кое-кто находится в поиске. И, судя по всему, во внимание принимаются только кандидатуры с большим кошельком, членом и горячим темпераментом. Ну что ж, удачи.
В кафе повторяется то же история, что и в суши-баре: Мэдди заказывает кучу еды. Хотя тут она съедает все подчистую: яйца, картофельные оладьи, сосиску, бекон с ветчиной, а также три блинчика размером с тарелку, политые сиропом. Когда она видит, что я отодвигаю свою сосиску в сторону, то съедает и ее. Эта цыпочка запросто могла бы поучаствовать в соревновании «кто больше съест». У нее, наверное, отличный метаболизм.
Когда мы возвращаемся в квартиру, я сгребаю всю одежду с дивана.
— Еще раз спасибо за то, что приютила меня на несколько дней, Мэдди.
Она поднимает большой палец вверх и уходит.
— Подожди минутку. Я скоро вернусь
Через минуту я вспоминаю, что утром в душе не нашла свою бритву. Должно быть, оставила у Мэдди. Пока жду ее, заберу заодно и бритву. Дверь в гостевую ванную закрыта, но обычно она держит там Принцессу, когда уходит куда-нибудь. Медленно открываю дверь и слышу, как содержимое желудка Мэдди с отвратительным звуком опустошается в туалет. Запах стоит просто невыносимый. У меня у самой начинаются рвотные позывы.
— Мэдди, ты в порядке?
Ожидаю увидеть потное, изможденное создание, выглядящее, как жертва чертовски серьезного отравления. Но она сидит на краю ванны, придерживая свои светлые волосы и аккуратно склонившись над туалетом, чтобы ничего не задеть. Это очень странно. Такое ощущение, что она делает это целенаправленно и обдуманно. Не знаю, как остальные, но когда я общаюсь с белым другом, то съеживаюсь на полу перед унитазом в позе полного подчинения. Ничего не понимаю.
— Что за фигня, Кейт? — Она вытирает рот тыльной стороной руки, а потом краснеет. Не пойму то ли она раздражена, потому что смущена или потому что просто раздражена.
— Прости, Мэдди. Я не знала, что ты тут. Я вспомнила, что забыла бритву и…
— Могла бы и постучаться!
У меня нет слов, когда я вижу, что она моет руки, ополаскивает рот, а потом поправляет перед зеркалом волосы. Если бы я собственными глазами не видела, как она оставляет в сортире завтрак стоимостью $14.95, я бы ни за что не поверила этому, глядя на нее сейчас. Она совершенно спокойна, а я в замешательстве. Тут в моем голове срабатывает звоночек по силе сравнимый со звуком, издаваемый при воздушной тревоге. Все кусочки головоломки встают на свои места: тяга к перееданию, одержимость тренировками, поход в ванную сразу же после еды, пугающе худое тело: у нее булимия.
— Мэдди, нам нужно серьезно об этом поговорить.
Она пожимает плечом, ясно давая мне понять, что совершенно не настроена на разговор.
— Не о чем говорить. — В ее голосе больше не чувствуется раздражительных ноток. Думаю, мне больше нравилось, когда она была зла, потому что сейчас Мэдди абсолютно пассивна. А с такими людьми невозможно общаться. Они возводят вокруг себя стены, которые отражают любые нападки.
Следую за ней в гостиную.
— Мэдди, послушай, я не сужу тебя, честно. Просто позволь мне помочь тебе.
Она начинает смеяться, но на лице не отражается никаких эмоций.
— Ты собираешься помочь мне? Сильно сказано. Сколько тебе, восемнадцать?
—Мэдди, ты моя тетя, моя семья. И я переживаю. Сколько это уже продолжается?