— Да, у него очень красивые глаза. — Темно-коричневые, практически черные. Искрящиеся.
А потом она смотрит на снимок Грейс.
— А это кто?
— Моя сестра. — Задерживаю взгляд на лице Грейс. Я сфотографировала ее в один из вечеров в прошлом апреле, когда мы медленно спускались к пляжу, чтобы посмотреть на закат. Грейс позирует на фоне ярко-оранжевого заката, отражающегося в воде, подобно огню. Но он просто меркнет на фоне ее улыбки, которая неимоверно оживляет фотографию. Это та улыбка, которая была с ней каждый день. Та улыбка, которая озаряла нашу жизнь. Неопровержимое доказательство добродетели. Улыбка, которая давала мне веру в то, что я — самый счастливый человек на всем белом свете. Эта улыбка и это фото для меня олицетворение истинной чистоты и непорочности.
— Ладно. Мне пора идти. Нужно кое с кем встретиться. — Она хватает свою сумку.
На ней крохотные белые шорты и топик без лифчика. Я только за отсутствие лишней одежды, но сквозь тонкий материал просвечиваются темные соски. Что, если она просто забыла надеть лифчик? Не могу же я позволить ей пойти в таком виде и ничего не сказать.
— Шугар. — Показываю на собственную грудь, пытаясь тонко намекнуть ей.
Она опускает взгляд на свою огромную и неправдоподобно стоящую. Ну, так ведь не может же быть на самом деле?
— Что?
— Не имею понятия, куда ты собралась, но ты в курсе, что твои близняшки на полном обозрении? —
Она пожимает плечами.
— Ну да.
Показываю ей большой палец.
— О, ну тогда все в порядке, сестренка. До встречи.
Решаю, что сегодня тот день, когда можно представить Клейтона в кофейне «Граундс».
В этот раз я очень осторожно открываю дверь, но, черт возьми, законы физики тут не работают. Сила, приложенная к открытию двери просто несравнима со звуком, издаваемым этим гребаным колокольчиком. За стойкой опять Ромеро и он отлично помнит мое имя и фамилию. Знакомлю его с Клейтоном, который заказывает мокко макиато с соей и обезжиренными взбитыми сливками. Все время, пока он пил свой кофе, на его лице было выражение высшей степени восторга. Интересно, можно ли кончить от кофе? Клейтон, например, просто онемел. Мой черный кофе тоже был восхитителен, но не до такой степени. Может, его настолько хорош, потому что он добавил туда кучу всякой гадости?
После обеда мы с Клейтоном слушали музыку в его комнате. Клейтону нравится дабстеп, хаус и танцевальная музыка, как и мне. Мы оторвались как две тринадцатилетние малолетки, танцуя без перерыва. Мы с Гасом часто ходили на танцы. На пляже постоянно устраивали посиделки у костра, плавно перетекающие в танцевальные вечеринки. Грейс нравилось слушать музыку, поэтому обычно я брала ее с собой. Иногда Грейс оставалась с ночевкой у Одри и тогда мы с Гасом ходили в клуб, куда нас пропускали, несмотря на то, что мы были несовершеннолетними.
Гас — изумительный танцор, отлично владеющий телом. Поэтому, вероятно, он так хорош и в сексе.
На нашу отвязную вечеринку заглянул Пит: покраснел, развернулся на сто восемьдесят градусов и ушел. Думаю, он не умеет танцевать. Нужно что-то делать с этим. Ну, а Клей, что тут сказать, — восхитителен. Знаете, когда приходишь в клуб, всегда есть тот, на кого смотрят все? И это Клейтон. Я впечатлена.
Около шести часов вся потная, собираюсь в свою комнату.
— Клейтон, ты можешь порвать любой танцпол. Нужно найти хороший клуб и сходить как-нибудь на вечернику для тех, кому еще нет двадцати одного.
На его лице расплывается восторженная улыбка, и он с воодушевлением хлопает руками.
— О, Кэтрин, это было бы замечательно. Я еще никогда не был в настоящем клубе.
Я удивлена.
— Правда? Где же ты научился так танцевать?
Он краснеет, а потом спрашивает:
— Как ты думаешь, в Миннеаполисе есть гей клубы?
Пожимаю плечами.
— Конечно.
Он еще больше краснеет.
— Кэтрин, если я найду подходящий клуб, ты сходишь в него со мной? Мне больше не с кем.
Легонько сжимаю плечо Клея.
— Однозначно. Только дай мне знать.
Он широко улыбается и обнимает меня за шею.
— Спасибо.
Я слегка похлопываю его по спине, ненавязчиво пытаясь высвободиться из удушающих объятий.
— Рада помочь.
Сходив в душ, возвращаюсь в пустую комнату и решаю попытать удачу со скайпом еще раз. Загружаюсь и, вот удача, Гас в сети. Этот засранец опять в Лос-Анджелесе. Весь июль они записывались и теперь их вызвали, чтобы отобрать песни для альбома и подготовиться к турне, которое ориентировочно должно начаться в конце сентября. После выпуска альбома, лейбл надеется получить ротацию на радио, чтобы разрекламировать их и таким образом, организовать успешное турне. Неправда ли, звучит так просто? Но на самом деле месяц будет очень напряженным. А единственное, что сводит Гаса с ума — это стресс. Я уже начинаю переживать за него.