Мы обсуждаем текущую ситуацию в Конго, когда я замечаю, что глаза Пита прикованы к чему-то за моей спиной. Поворачиваюсь и делаю вид, что ищу что-то в кармане толстовки, висящей на спинке стула. В кафетерии почти никого нет, за исключением девушки в углу позади меня. Я вижу ее здесь каждый день. Она всегда сидит одна и читает, не обращая ни на кого внимания. У нее тусклые каштановые волосы, скрученные в неаккуратные пучок, а сама она невысокая, худенькая, в очках, сидящих на кончике носа. Обычно, таким образом пожилые люди одевают очки для чтения, но ее не для этого, они большие и круглые. Как обычно, она полностью поглощена своей книгой. Кафетерий мог бы начать рушиться на глазах, а она вряд ли бы это заметила. Меня восхищает подобная сосредоточенность. Чтение — это побег из внешнего мира. Каждому человеку необходимо нечто подобное, чтобы сохранять нормальную психику.
Поворачиваюсь обратно и продолжаю есть горошек, убирая морковь в сторону, потому что она омерзительна. Вареная морковь на вкус как детская еда, смешанная с грязью. Только в этом кафетерии подают вместе горох и морковь. Ужасное сочетание. Всегда думала, что «морковь с горошком» придумали специально для фильма «Форест Гамп», но, судя по всему, это не так. Мне нравилась пара Форест и Дженни, но сейчас, выбирая морковь из горошка, я задаюсь вопросом, что, может быть, в конце концов, они не были предназначены друг для друга. Форест и Дженни были больше похожи на горошек и масло или горошек и соль... на что угодно, но только не морковь. (от переводчика: в фильме «Форест Гамп» фразой «peas and carrots» герои выражали любовь друг к другу) Показываю вилкой за плечо.
—Эй, Пит, ты знаешь ту девушку?
Он краснеет и слегка качает головой.
Улыбаюсь про себя, так как уверена, что он смотрел на нее.
— Она всегда сидит одна, может быть, нам стоит приглашать ее иногда за наш столик?
Пит краснеет еще сильнее, но никаких возражений не следует. Он молчит.
Наклоняюсь к нему и шепчу:
— Она довольно мила. Этакая скромная сексуальная библиотекарша.
Он слегка улыбается, отводит от меня взгляд и упирает его в тарелку с картофельным пюре с таким видом, как будто ожидает, что оно заговорит с ним.
Понижаю голос, надеясь, что он не смутится еще больше:
— Пит, ты наблюдал за ней все время, что мы здесь сидим. Не говори мне, что она тебе не интересна.
— Я не знаю, что сказать, — говорит он, вздыхая. У него беспомощный вид, а может быть, безнадежный, а может, и того, и другого по немного.
Протягиваю ему руку, как будто хочу познакомиться.
— Как насчет: «Привет, Меня зовут Питер Лонгстрит. Не возражаешь, если я присяду?» Таким образом разговор завяжется сам по себе.
— А если нет? Если она меня проигнорирует, или... или.. или скажет, чтобы я свалил? — Да, в его голосе чувствуется явная паника.
Улыбаюсь.
— Дружище, думаю, что люди уже не используют эту фразу. Так что, ты в безопасности.
Он расплывается в улыбке.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
Я наклоняюсь через стол и накрываю руку Пита своей, чтобы прекратить его стучание ложкой по столу.
— Пит, дружище, ты замечательный парень. Она, судя по всему, хорошая девушка. Что ты теряешь? Тебе стоит подойти и поговорить с ней. Послушай, я уже закончила есть и мне нужно заниматься, так что я собираюсь возвращаться в общежитие.
—Тебе не следует идти одной. — Они с Клейтоном всегда переживают, когда я в темноте хожу по кампусу. Даже купили мне два баллончика с перцем: один я ношу с ключами, а другой лежит в сумочке.
Улыбаюсь и освобождаю руку из его захвата.
— Я буду в порядке. Когда я уйду, наберись храбрости и пообещай мне, что подойдешь к ней и поговоришь, хорошо?
Он выглядит так, как будто вот-вот свалится в обморок или его вырвет. Тем не менее, Пит кивает и на его лице появляется выражение решительности.