— И тебе того же, Кейт Седжвик.
Иду вниз по улице к «Трем Петуньям». Жара просто удушающая. А потом до меня доходит, что на улице, похоже, около девяноста пяти градусов при стопроцентной влажности, а я, идиотка, пью обжигающе горячий кофе. Но на моем лице все равно расползается улыбка, потому что я уже влила в себя дозу кофеина, а в двух кварталах отсюда у меня есть шанс получить работу.
Аккуратно открываю дверь в магазин «Три Петуньи». Черт меня возьми, и здесь колокольчик. Непроизвольно выдыхаю неверующе.
— Ну, ребята, вы даете. — Что такое с жителями Миннесоты и их страстью к колокольчикам? Хотя, стоит сказать, что этот не такой громкий. У меня складывается впечатление, что за время, проведенное здесь, я стану знатоком колокольчиков.
Женщина за прилавком определенно хозяйка. На вид она немного старше меня, высокая и фигуристая. Есть девушки очаровательные, есть красивые, а есть сексуальные. Эта сексуальная. У нее черные, до плеч волосы и челка, темные глаза сильно подведены. У девушки мрачный вид, но не в готическом, депрессивном стиле. Скорее ее образ как бы говорит нам «Пленных не беру». Меня не так просто напугать, но она пугает.
— И тебе привет, — говорит девушка в ответ на мою невольную вспышку. У нее грубый голос, как будто она выкуривает по десять пачек сигарет в день с момента рождения, и весь последний год пытается оправиться от простуды. У меня такое чувство, что она может надрать мне задницу всего лишь с помощью голоса. Это типа ее суперсилы.
Не дай ей почуять твой страх, говорю я сама себе.
— Привет, — с беспечным видом отвечаю ей. — Прости за грубость. Но, что у вас в городе за идея фикс с колокольчиками?
Она внимательно осматривает меня, но не свысока, как это делает Мэдди, а с любопытством или интересом. Точно не уверена.
— Колокольчики?
—Да, на дверях. — Я показываю на дверь позади себя.
Она продолжает смотреть на меня, но, тем не менее, отвечает:
— Они дают нам знать, что пришел покупатель.
— Правда, Шерлок? — Слишком поздно я осознаю, что мой комментарий был неуместным. Здесь все не так как дома, а эту впечатляющую и одновременно пугающую женщину я вижу в первый раз.
Девушка издает звук, больше похожий на лай. Не знаю, смешно ли ей или она оскорблена.
— Правда,— подтверждает она. — И на будущее, я Шелли, а не Шерлок.
Думаю, мне нравится эта девушка, даже, несмотря на то, что она меня пугает. Она прямолинейна, а я люблю таких людей, потому что не надо строить предположений. Подхожу и подаю ей руку. Но посмотрев на ее руки, понимаю, что они заняты какими-то сложными манипуляциями с цветами в вазе, стоящей перед ней. Поэтому просто говорю:
— Я Кейт.
— И что, Кейт, привело тебя сюда? — Она опять концентрирует свое внимание на цветочной композиции. Выглядит так, как будто она потеряла ко мне интерес.
— Я только что из кофейни «Граундс». В руках я держу чашку кофе в качестве доказательства. И Ромеро сказал, что Мэри, возможно, нужен помощник.
Шелли сдувает челку с глаз и опять переводит взгляд на меня, как будто пытаясь решить для себя: стою ли я внимания.
— Мэри — моя мать, она владелица этого места.
— Так вам нужен помощник? — с надеждой спрашиваю ее, неожиданно краснея.
— А ты когда-нибудь работала в цветочном магазине?
Качаю головой.
— Нет. — Это, скорее всего, сильно уменьшает мои шансы, но определенно, я не собираюсь обманывать ее.
— У тебя есть опыт в садоводстве? — Такое ощущение, что я на допросе, а ее напарник наблюдает за нами в стеклянную перегородку.
Пожимаю плечами.
— Мой бывший арендатор, Мистер Ямашита, был садовником. Но, полагаю, это не считается?
Она фыркает. Да. Она фыркает. Я уже ее люблю.
— Ты можешь отличить гвоздику от розы?
— Конечно.
Все с таким же непроницаемым лицом она, к моему удивлению, говорит:
— Можешь тащить свою задницу за этот прилавок и начинать мне помогать. Сегодня утром я завалена заказами. Посмотрим, как ты справишься.
Надеваю фартук.
— Подруга, интервью было просто адским. Я даже вспотела.
В ответ на мой сарказм, она закатывает глаза.
— Как скажешь. Подруга.
Магазин маленький и старомодный. И я совсем не имею в виду, что он устаревший. Он прелестный. Возле прилавка располагается несколько античных столиков, на которых выставлены композиции с цветами и растениями. Здесь очаровательно. И запах... Ох этот запах... Я в раю.
Стоя за прилавком, я замечаю, что все педантично разложено по своим местам. Шелли работает как торнадо. Она одновременно составляет четыре композиции. Я смотрю, слушаю и пытаюсь чем-нибудь помочь, если могу.
Около часа мы работаем в молчании, и это просто пытка для моих ушей.
— А у вас есть радио или что-нибудь подобное? — спрашиваю я.
Она, даже не глядя на меня, показывает на полку в другой стороне комнаты.
Мне кажется, что я должна спросить ее, потому что не уверена, что она дала мне разрешение.
— Ты не возражаешь, если я его включу? Этому месту не помешал бы какой-нибудь шум на заднем плане, а то тишина просто оглушительна.
Она кивает головой.
Подхожу и включаю радио. Мне необходима музыка, когда я работаю. Черт, да она мне постоянно необходима, но особенно во время работы. Музыка для меня все.
Какое-то время ищу подходящую радиостанцию. При звуках музыки Шелли оживляется.
— Отличная песня. Ее начали включать лишь с прошлой недели. Гитарист просто неистовствует. Ты уже слышала ее?
Киваю головой и возвращаюсь за прилавок. Я знаю эту песню, и она совершенно права по поводу гитариста. В первый раз я ее услышала четыре или пять месяцев назад, когда они выпустили альбом. Но я не хочу выглядеть всезнайкой, поэтому решаю промолчать.
— Да, хорошая песня. Это местная станция?
Шелли ворчливо отвечает:
— Да, это радиостанция колледжа. Единственное, что можно слушать. Остальные местные станции говно.
Я пихаю ее локтем.
— Только не говори мне, что ты из этих музыкальных снобов, Шелли?
Она поднимает брови, как будто ее взяли с поличным.
— Признаюсь, виновна. Я люблю музыку, а хорошую найти так сложно. — Ее лицо немного смягчается. — Звучит так, как будто я музыкальный наркоман, не правда ли?
Я понимаю, что она чувствует. Мы с Гасом постоянно рыскали в интернете в поисках новинок, как пара наркоманов в поисках очередной дозы. Мы годами обменивались музыкальными коллекциями, и теперь они у нас очень обширные. Мой айпод забит под завязку, остальная музыка храниться на жестком диске в ноутбуке.
— Может, ты просто не там ищешь. Как-нибудь, я принесу свой айпод. У тебя есть док-станция или наушники, чтобы можно было его подключить? — Мне нравится разговаривать с людьми о музыке, особенно когда я могу познакомить их с чем-то новым, чего они никогда раньше не слушали.
Открывать что-то новое — это как волшебство. Музыка существует для того, чтобы ее слушали. Я считаю, что как можно больше людей должны это делать. В идеале все. Потому что музыка — это сила. Она сближает людей.
Шелли колеблется, но потом кивает.
— Хорошо, у меня есть док-станция, которою я могу принести. А что ты слушаешь?
— Да все. Практически все, кроме кантри. Она какая-то искусственная. Не знаю, как объяснить, но от этой музыки у меня сводит зубы. И она депрессивная, даже если, вроде бы, и веселая. — Шелли согласно кивает. — Вообще, я тяготею к менее известным группам. Мне нравится следить за тем, как эти парни добиваются своего. А еще я поддерживаю калифорнийские группы.
Она так широко раскрыла глаза, как будто нашла недостающий кусок пазла.
— Ну, конечно, ты из Калифорнии. Я весь день пытаюсь понять это. Догадалась только, что ты из солнечных краев, потому что загорелая. Но потом подумала, что футболка с надписью «Surf or Die» это как-то уж слишком очевидно. Ты понтуешься или действительно катаешься на серфе?
Смеюсь над явно грубым обвинением.
— Конечно, я катаюсь.
— Правда? — Она все еще сомневается.