Я продолжаю пялиться на покрывало.
— Поэтому я и не могла сказать. Грейси была моим обязательством. Она была моей сестрой. Я должна была сделать это.
Одри качает головой.
— Хорошо, не переживай по этому поводу. Я обо всем позабочусь. Что-нибудь еще?
— Ничего, кроме мобильного. Страховка на машину оплачена до апреля.
— Отлично. А теперь следующий пунктик из моего списка. Твое завещание. — Она пристально смотрит на меня и ее глаза наполняются слезами. — Извини, Кейт. Это тяжело.
Я слегка хлопаю ее по ноге.
— Все в порядке, Одри. Не думаю, что завещание так уж и необходимо. У меня же ничего нет. Я отдала машину Келлеру, хотя он до сих пор спорит по этому поводу. А скрипку, ноутбук и свою музыку я хочу оставить Гасу. Это все.
Она прочищает горло.
— Не совсем. Есть кое-что, о чем ты не знаешь.
Я приподнимаюсь на кровати, потому что на лице Одри появляется обеспокоенное выражение мамочки-медведицы, защищающей свое дитя. —
В прошлом месяце я разговаривала с твоим отцом.
— Ты что? — Я намеревалась произнести эти слова куда громче, чем вышло, но из меня как будто вышибли весь воздух.
— Несколько лет назад Дженис дала мне его имя, адрес и номер телефона на случай, если мне когда-нибудь нужно будет связаться с ним от имени Грейси или твоего. Я звонила ему только три раза: когда умерла Дженис, потом, когда нас покинула Грейси и в прошлом месяце, когда узнала о твоей болезни.
Я слышу, как что-то говорю, но у меня такое ощущение, что это не мой голос.
— Что он сказал?
Она склоняет голову на бок, и выражение ее глаз смягчается. Могу поспорить, что она раздумывает над тем, как сказать мне, что он бессердечный ублюдок.
— К смерти Дженис он, как мне показалось, отнесся безразлично. Он ничего не сказал по этому поводу, просто поблагодарил за то, что я дала ему об этом знать. Когда я позвонила по поводу Грейси, он расстроился. Я рассказала ему, когда состоятся похороны, и он прислал цветы.
— Я не видела их. Не было никакой карточки с его именем. — Я в шоке.
Одри качает головой, словно извиняясь.
— Он отправил их анонимно. Большой букет гвоздик.
Я горько усмехаюсь.
— Как символично. Грейси ненавидела гвоздики. Она говорила, что они воняют и больше подходят для бабушек. Она любила тюльпаны. Желтые тюльпаны.
Одри улыбается уголками губ.
— Я знаю.
Теперь я начинаю нервничать. Следующий звонок был по поводу меня.
— Что он сказал обо мне?
— Кейт ты такой замечательный человечек. Одобрение отца или его интерес к тебе никогда не значили…
— Просто скажи мне, Одри.
Она вздыхает.
— Он сказал, что это очень печальная новость и ему жаль, что он никогда тебя не знал. Я предложила устроить встречу или, чтобы он прилетел из Англии, но твой отец отказался. Мне очень жаль, дорогая.
Я не помню своего отца, поэтому на самом деле никогда и не скучала по нему. До сегодняшнего дня. Теперь я чувствую себя преданной и ужасно злюсь на то, что он предпочел нам другую семью.
— Он просто ублюдок. Ты согласна, Одри? — сжав зубы, бурчу я.
— Думаю это подходящее для него имя. Я бы могла предложить и другие, но ублюдок тоже не плохо. — Одри очень редко ругается. Она в бешенстве.
Я бы посмеялась, если бы не кипела от злости.
Она протягивает руку и берет конверт со столика.
— Он послал тебе это. Я уже открыла его. Надеюсь, ты не возражаешь. Мне хотелось быть уверенной, что содержимое не расстроит тебя.
Трясущимися руками я беру конверт. За долю секунду мой гнев сменяется испугом. Я раскрываю его и заглядываю внутрь. Никакого письма, только маленький клочок бумаги. Я хватаюсь за него большим и указательным пальцами и медленно вытаскиваю.
— Чек?
Одри кивает.
Я смотрю на сумму.
— Одри, тут пятьдесят тысяч долларов. Я никогда не видела столько нулей.
Она опять кивает.
Я убираю его на столик.
— Да пошел он на хрен, Одри. — Я снова зла. Я стараюсь не использовать это выражение перед ней, потому что знаю, оно ей не нравится, но не могу сдержаться. — Пошел на хрен он и его деньги. Отправь их обратно. Скажи, что я не хочу их.
Одри выглядит напряженной.
— В любое другое время я бы согласилась с тобой, Кейт и похвалила бы тебя за гордость и достоинство. Но я думаю, что сейчас, тебе стоит принять их.
Может, она и права.
— Забери их себе. Я перепишу деньги на тебя. Так я хоть как-то смогу отплатить тебе за то, что ты делала для меня все эти годы. — Во мне говорит не злость.
Я действительно так думаю, и она знает это.
— Кейт, я не могу их принять. Мы с Гасом никогда не испытывали недостатка в финансовом плане. Мы оба были очень удачливыми. Может, ты знаешь кого-то еще, кому они не помешают?
У меня не уходит много времени, чтобы принять решение. Я подписываю чек и отдаю его Одри вместе с особыми инструкциями. Потом я пишу короткую записку отцу.
Томас,
Спасибо за Грейс. Жаль, что ты ее не знал. Она была самым милым и невинным человечком на планете.
Несмотря на то, что от твоих денег попахивает чувством вины и мне бы не хотелось их принимать, я знаю, что они послужат благому делу.
И напоследок, я надеюсь, что ты хорошо относишься к жене и детям и каждый день говоришь им о своей любви. Детям это очень нужно. Одри Хоторн научила меня, что такое любовь родителя к своему ребенку. Она замечательная женщина. Я всегда чувствовала себя любимой. Надеюсь, эти слова принесут тебе облегчение.
Кейт.
После того, как я закончила писать записку и Одри ушла, решаю поговорить с Богом. Мне немного стыдно, потому что я уже довольно долгое время избегаю его.
Привет, Большой Человек. Я и правда думаю то, о чем написала Томасу. Я не знаю, могу ли просить тебя об этом, но все же попытаюсь. Пожалуйста, прости его. Я очень надеюсь на то, что он любит свою жену и детей, а они любят его. Спасибо тебе за то, что в моей жизни столько людей, которых люблю я.
Воскресенье, 15 января
Кейт
С тех пор, как я переехала к Одри, Келлер присылает мне цветы каждые четыре-пять дней. Гас всегда ставит их на столик возле кровати, чтобы я могла смотреть и наслаждаться их запахом. Я всегда говорила, что мне не интересны все эти сентиментальные штучки. Но теперь мое мнение поменялось. Теперь я двумя руками «за» них.
Вчера я получила коробку от Келлера. На ней было написано «Каникулы Мечты Кейти». Внутрь он положил DVD диск о бухте Халонг, две пары очков, два маленьких бумажных зонтика для коктейлей и написанную от руки инструкцию. Следуя ей, мы с Гасом надели очки и смотрели видео. Гас сидел рядом со мной на кровати и пил виски с колой, а я наслаждалась овощным бульоном, представляя, что это пина колада. Нашу выпивку мы украсили зонтиками. Не думаю, что когда-либо видела что-нибудь смешнее Гаса, потягивающего напиток с крошечным коктейльным зонтиком сбоку.
Все было просто идеально. Намерение, которое вложил Келлер в этот подарок, было идеальным.
Вечером, как и всегда, я, Келлер и Стелла общались по скайпу. Он показал мне билеты на самолет. Они стоили ему кучу денег, которых у него и так нет. Келлер потерял большую часть стипендии, к тому же на его плечах забота о Стелле, так что его расходы сильно выросли. Он хотел приехать на этих выходных, но я знаю, что смогу увидеть его только один раз и мне не хочется, чтобы это произошло слишком скоро. Иначе мне больше нечего будет ждать. Это будет «последний раз» для меня, и я хочу оттянуть его насколько возможно. Поэтому они со Стеллой прилетят в пятницу вечером и останутся до утра воскресенья. Не могу дождаться, чтобы увидеть их, дотронуться, втянуть в себя их запах. Прошло уже две недели, которые кажутся мне вечностью. Расстояние — это хреново. Я скучаю по ним. Я скучаю по нему.