— Так ну это надо запечатались. — сказал парень, делая пару снимков, пока Кэс не отстранилась.
— Не зазнавайся. — сказала она Филу. — Ты не в моём вкусе.
Фил, который неожиданно выпал из жизни, бросил:
— А ты как будто в моём.
— А кто в вашем вкусе? — спросила я.
— Ты. — одновременно ответили оба, чем неплохо так рассмешили Мэда.
— Ой, я не могу! — согнулся пополам от смеха Мэд. — Держите меня, пенсионеры влюбились в семнадцатилетку!
— Мне двадцать пять, придурок! — крикнул Фил. — И я не говорил, что влюбился в Мишель. Сказал, что такие девушки, как она — мой типаж.
— А о себе я бы такого не сказала. — хищно улыбнулась Кэс, смотря на меня.
— Подожди… — Карл пытался переварить ситуацию. — Тебе девушки нравятся?
— Ровно также, как и тебе мужчины. — подколола Кэс.
— Так! Я не понял, здесь все знают о моей ориентации? — воскликнул Карл.
И хор, включающий в себя болельщиков «Филинов», болельщиков «Зайцев» и нас крикнул:
— Да!
Мэд всё ещё ржал, развалившись на трибунах.
— Майкл! Миленький мой! Скинь мне это видео! Ты же ещё снимаешь? — с надеждой в голосе и со слезами от смеха на глазах попросил Мэд.
— Ладно, вы как хотите, а я пойду прогуляюсь. — сказал Алекс, обходя нас.
— Я тоже. — сказала я, догоняя близнеца, а ребята побежали за мной, оставив Кэс и Фила вдвоём.
— Тебе и вправду Мишель нравится? — усмехнувшись, спросил Фил.
— С первой встречи. — так же усмехнулась Кэс.
***
— Символика «Зайцев»? — воскликнула я, примеряя кепку с изображением ушастого зайца.
— Сними, не позорься. — усмехнулся Карл, протягивая кепку с филином. — Лучше вот эту. А то Том нам не простит того, если мы выйдем на трибуны в мерче соперника.
Я усмехнулась, отдавая деньги за кепку продавцу. Карл же предпочёл майку «Филинов» с номером «09» и фамилией на спине: Филлипс (фамилия Тома).
— О. — коротко и без прелюдий сказал Майкл, увидев на Карле эту майку. — Вот это поддержка.
Мэд и Мэй предпочли купить плюшевого филина и всяких значков с названием, эмблемой, девизом, фамилиями игроков, их номерами.
Закупившись чипсами и прочими высококалорийными продуктами, мы прошли к трибунам.
— А где Алекс? — спросила Кэс, увидев нас.
— Ему пришло на телефон СМС. Кто-то его позвал. Сказал, что поговорит быстренько и придёт к началу матча. — сказал Майкл, усаживаясь на своё место.
— Через три минуты начало. — оповестил нас Фил.
Я огляделась.
— Почти все трибуны забиты! — удивилась я.
— В последний раз такое было, когда кто-то из большого спорта умер и по всей стране люди выходили на стадионы, чтобы помолиться за умершего. — сказал Карл.
— Обязательно сейчас о смерти говорить? — воскликнула я, наблюдая, как фиолетовый «Филинов» сливается с белым «Зайцев». Болельщики расселись по кучкам, фанаты одной команды пытались перекричать фанатов другой.
Тут вышел какой-то незнакомый мне человек, объявил о начале и о том, что сейчас прогремят гимны команд. Первыми были «Филины», как хозяева площадки. Их гимн мы знали наизусть, поэтому пели вместе со всеми болельщиками. Далее был гимн «Зайцев», настолько нескладные слова и мелодия, что у меня сложилось ощущение, что Стив сочинил этот гимн сам.
— Какая команда, такой и гимн! — пытался перекричать людей Карл.
— Да где Алекс?! — воскликнул Майкл, набирая телефон брата. — Да ответь ты! Убью, когда найду! — он очень сильно волновался, наверное, в этот момент я и увидела, насколько они близки, словно две половинки одного целого.
Команды, размявшись, вышли на поле.
Карл достал бинокль, который был предназначен для театра.
Я выпучила глаза.
— Откуда?
— Румынская парочка поблагодарила за алкоголь. — коротко сказал Карл. — Тут вкрапления золота, так мне румыны сказали. Отнесу в ломбард после матча, а пока пусть послужит мне верой и правдой. — усмехнулся Карл, пока Мэд рассматривал бинокль.
— Надурили тебя румыны. — улыбнулся Мэд, отдавая бинокль обратно Карлу.
— Почему это? — спросил Карл.
— Это краска цвета золота, на деле — обычный алюминий. — улыбнулся Мэд наивности своего друга. — Наш алкоголь, купленный по акции, и то дороже был.
Я рассмеялась.
— Румыны, конечно, сделали моё сегодняшнее настроение. — сказала я, глядя на расстроенного Карла.
Футболисты встали на свои места. Прозвенела сирена, кричащая о начале матча.
Я выхватила у какого-то мальчика мегафон и прокричала в него.
— Филины, разнесите их к хренам! — болельщики «Филинов» меня яро поддержали, а «Зайчата» покрыли трёхэтажным матом, на что болельщики «Филинов» и мои друзья показали им непристойные жесты. — Спасибо, малой! — улыбнулась я пацану лет девяти, который в ответ показал мне непристойный жест. Походу он «Зайчонок».
Первый тайм прошёл неплохо: 4:3, «Филины» ведут. Время перерыва, поэтому на эти двадцать минут всех просят удалиться с трибун. Пять тысяч человек одновременно встали.
— Пожалуй, я подожду, пока все удалятся. — сказала я, увидев несущихся с трибун детей, которые размахивали фиолетовыми флажками и ухухукали, словно филины.
— Ответь! — громко закричал Майкл, откидывая телефон на соседнее сидение. — Где ты? — уже с мольбой прошептал он.
Алекс всегда держал слово, если сказал, что будет к началу первого тайма, значит так и будет. Но сейчас он в первый раз в жизни нарушил слово.
Мы придвинулись к нему.
— Майкл, это же Алекс, наверняка сейчас прибежит с разбитыми костяшками и закричит: «Я вмазал этому гаду!»
Только Майкл успевает грустно усмехнуться, как мы слышим крик людей, которые решили покурить за другой стороной табло, которое располагалось в конце поля.
Табло представляло собой прямоугольник из металла и электричества, выкрашенный в фиолетовый цвет, стоял на широких ножках. На одной стороне располагались названия команд, время и счёт игры, а на другой, которую нельзя было увидеть не намерено, располагался труп.
— Нет… — прошептала я. — Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет! — я опустилась на землю напротив задней стороны табло.
Я помню всё из того момента, хотя предпочла бы забыть. Помню, как люди, ещё толком не успевшие разбежаться, сбежались на шум и визг, помню, как лица моих друзей перестали выражать что-либо, кроме печали, а в их глазах были застывшие слёзы, которые всё-таки потекли из глаз, помню, как Майкл бился в истерике возле мёртвого тела своего самого близкого человека в мире, помню, как я пыталась оттащить его от этого злосчастного табло, как приехал Шон с другими полицейскими. Навсегда запомню этот день — день смерти Алекса и Майкла. Только первый был убит, попался в лапы смерти, а второй умер душевно. Умер на том злосчастном табло, которое продолжало невозмутимо показывать:
Время: 18:34
Конец первого тайма.
«Филины» / «Зайцы».
Счёт: 4 / 3.
Матч решили не продолжать.
«Да ответь ты! Убью, когда найду!»
Не успел…
========== Часть 15. ==========
Впервые за четыре с половиной года я задумалась о смерти. О том, что она в любом случае придёт к нам, рано или поздно. Только позднюю смерть ты ждёшь, знаешь, что придёт, заглянет в гости, а вот раннюю… Её не ждёт никто. Ни Сэм, ни Гарри. Тот дилер, может, и ждал, но надеялся, что помрёт, витая в наркотическом трансе. Мэр точно не ожидал своей ранней смерти — тридцать пять лет человеку было. Мэдди бы не хотела сдохнуть на своей же вечеринке, поэтому будем считать, что смерть в её планы не входила. У Алекса было слишком много планов на жизнь, чтобы вот так взять и сдохнуть от руки какого-то ненормального. Он тоже не ждал смерть, не приглашал её в гости.
Интересно, что каждый из них чувствовал, когда увидел убийцу, когда узнал, кто за этим всем стоит? Наверное, желание рассказать всем, оповестить, предотвратить…
После смерти Алекса Шон понял, что убийца точно религиозен. Алекс насмехался над католиками, не верил во всё это. Не было сомнений, что его убили именно за это. А за что остальных? Понятно не было.