Похороны Алекса прошли вчера. Майкл весь день и всю ночь сидел на кладбище, не боясь того, что его ночью кто-нибудь прибьёт, или дух какой-то женщины вселится в его (теперь уже пустующую) душу. Я никогда не смогу описать ту любовь, которая царила между братьями. Как я уже и говорила, они были единым целым. После суток, проведённых у могилы брата, Майкл пришёл домой к Мэду и сказал:
— К хренам! Я уезжаю в Вашингтон!
Мэду было до безумия обидно за Майкла, он не понаслышке знал, что такое потерять близкого тебе человека. Та ситуация, произошедшая с ним год назад, изменила Мэда до неузнаваемости.
Думаю, что вам уже стало понятно, что Мэд любит разбивать сердца, хотя сам себе в этом не признаётся. Все девушки, которые в него влюблялись, не получали взаимности, кроме одной, её звали Кэтти. Она была ангелом во плоти. И она бесповоротно влюбилась в Мэда, а он не хотел обращать на девчонку внимания. К слову, она была младше на три года. Мэд уже тогда вёл разгульный образ жизни, но изредка посещал музыкальную школу, где и познакомился со скрипачкой Кэтти. Он сразу понял, что к чему, и решил посмеяться над бедной девочкой. Мы говорили, что это плохая идея, но тот нас не слушал. Он поставил ей условие: «Перестать быть хорошей». Мы не верили, что девочка пойдёт против семьи, точнее, мы не верили, а вот Мэд верил. Каждый день я видела новую Кэт, не Кэтти (ангельское прозвище), а Кэт. Музыкальная школа была брошена, учёба тоже. Но вот в чём незадача — Мэду пофиг. Он не обращает на неё внимание. Поэтому она решила пойти на крайние меры — начать употреблять. Самое идиотское решение за всю её жизнь. Вскоре ей стало глубоко посрать на Мэда, когда тот стал проявлять интерес. Провожал её до дома, в столовке с ней сидел, мы даже думали, что он нас предал. Вскоре Мэд влюбился в Кэт. Бесповоротно влюбился. Он бы запросто променял весь мир на неё, только ей это уже было не нужно. Наркота — её новые отношения, новые друзья, учёба, музыкальная школа, всё. Ничего, кроме наркотиков, ей было не нужно, даже Мэд, которого она когда-то так любила. После лёгких пересела на тяжёлые. И всё. Передоз через полгода после их знакомства с Мэдом. Мэд тогда до полусмерти избил Сэма, который ей продавал эту дрянь, но девчонку было не вернуть. Вскоре любовь к ней переросла в ненависть. Мэд чуть ли не плевал на её могилу — она стала ему отвратительна.
Мы с Мэдом пришли на кладбище тогда, хотели посмотреть на могилу, на которую оба так боялись взглянуть.
Мэд долго смотрел на фотографию девушки на камне, а затем сказал:
— Ты мне отвратительна, Кэт. — он смотрел прямо ей в глаза, словно пытался проесть дыру в фотографии или увидеть смущение, которое та когда-то испытывала, когда чувствовала его взгляд на себе.
— А ты мне, Мэд. — сказала я, глядя ему в глаза.
Я люблю Мэда как друга, но ненавижу как человека. Он это прекрасно знает.
— Я знаю, Мишель. — сказал он.
Это был наш последний разговор о Кэт. Мэд больше ни слова о ней не сказал, будто и не было такой девушки, но я знала, что каждый день он вспоминает её. Для него ненависть — равно любовь, и наоборот. Конечно, он любил её и любит по сей день. Но что-то в его голове повернулось, и он стал играться с девушками, может, пытается унять свою боль. Поэтому я не хочу, чтобы Мэй с ним связывалась, у неё и так жизнь не сахар, не хочу, чтобы он усугубляю ситуацию.
Но вернёмся к Майклу.
Никто из нас не стал его отговаривать, каждый из нас понимал, что ему здесь будет только хуже, поэтому держать его здесь не имеет смысла.
— Ты же понимаешь, что мы тебя всё равно пойдём провожать? — спросила я у Майкла, который упаковывал чемодан.
— Я не смогу отвязаться от вас, да? — спросил он.
— До отъезда не сможешь. После отъезда, я даю тебе слово, никто из нас больше тебя никогда не побеспокоит. — сказала я. — Но сегодня мы обязаны выпить. Поэтому собирайся, пойдём на природу.
— На природу? — спросил Майкл.
— Да, поход или что-то вроде того.
— Он любил походы… — еле слышно сказал Майкл.
— Он вообще всё любил, кроме церквей. — сказала я.
— Вообще не понимаю, почему он так ненавидел католиков? — спросил Майкл, кажется, спрашивал не у меня, ведь смотрел он на потолок.
— Алекс верил только фактам, вспомни, Майкл. Он не верил в то, что держится на человеческой вере. — сказала я.
— Жестоко убивать за мнение. — сказал Майкл, откладывая собранный чемодан.
— А жизнь вообще жестокая штука. — сказала я. — Ты так поедешь?
— Так поеду, потом перед поездом переоденусь. — махнул рукой Майкл. — Поехали.
— Едем на машине Мэда, до него ещё нужно дойти. — сказала я, выходя из дома.
— Да всё равно. — махнул рукой Майкл.
После трёхминутной ходьбы в тишине я спросила:
— Какие планы на будущее?
Майкл посмотрел на меня с болью и застывшими слезами в глазах.
— Закончить наше дело. — прохрипел он.
— Открыть музыкальную школу… — тихо произнесла я.
Майкл кивнул, вытирая глаза длинными рукавами куртки.
Мы снова замолчали.
— Завтра обещают похолодание, очень сильное, сегодня последний день, когда погода выше +15. — пыталась разрядить обстановку я.
— Как хорошо, что уже завтра я буду на пути в Вашингтон. — со злой усмешкой сказал Майкл.
«Что же с тобой сделалось?..» — спросила я у себя в голове.
Мэд и ребята уже ждали нас в фургоне.
— Как ты? — спросила Мэй у Майкла.
Майкл злобно фыркнул ей в лицо.
— Если услышу ещё один такой вопрос, никакой пьянки не будет. — сказал он.
Мэй осеклась. Давить на Майкла сейчас было самым худшим решением из всех. Поэтому все резко замолчали, а Майкл врубил на полную громкость радио.
— Чего кислые такие? Это вы должны меня веселить, а получается, что я вас. — сказал Майкл.
Конечно, все понимали, что это говорит не Майкл, а пустота внутри него. Он не притворяется весёлым, отнюдь. Он отстраняется, а это ещё хуже. Все, конечно же, понимали, что Майкл как только уедет, так сразу удалит наши номера и добавит в чёрный список. Мы не винили его в этом. Его проще будет отпустить. Я уверена, что он обязательно найдёт своё пристанище в жизни и станет потихоньку избавляться от пустоты, оставленной Алексом. А мы ему будем в этом только мешать.
— Переключи это дерьмо. — коротко сказала я, а Майкл улыбнулся. Расслабленно, так, как улыбался до матча.
— Слава Богу! Прекратите делать из меня жертву! — прикрикнул он, откидываясь на сидение.
— Мы не делаем из тебя жертву. — сказал Карл.
— Я вижу по твоим глазам, что ты меня жалеешь. Засунь жалость себе в задницу.
Мэд усмехнулся.
— Выходим, приехали. — сказал он, выключая зажигание.
Мэй и Том вытащили две палатки и множество еды.
— Располагайтесь. — махнул рукой Том, раскладывая продукты на плед.
Я подняла голову к небу.
— Уже практически ночь. Слишком рано стало вечереть. — сказала я.
— Что ты хочешь, уже середина ноября. — пожал плечами Мэд, выхватывая из рук Карла пиво.
— Уже середина ноября… — усмехнулась я.
Майкл взял водку и — словно пытался выиграть какую-то гонку — начал пить, изредка делая перерывы на то, чтобы закусить горький напиток.
— Он ненавидел водку. — коротко сказал Майкл, отстраняясь от горлышка бутылки. — Вы знаете, что у него была девушка, которой за три дня до смерти сделал предложение? — он долго смотрел на нас, словно искал ответ на этот вопрос, а затем громко выдохнул и сказал, — Вот и я не знал. Она пришла ко мне два дня назад и рассказала всё, показала кольцо с красивой гравировкой: «Mon amour pour le reste de ma vie»{?}[Моя любовь на всю оставшуюся жизнь.].
Мы с Томом вздрогнули, так как только мы из всей компании знали французский.
— Она долго плакала, а затем тихо ушла, я не стал её держать. — прошептал Майкл.
— Он никогда не рассказывал о девушке. — задумался Мэд.
— Алекс считал, что счастье любит тишину, в этом я с ним согласен. — сказал Майкл, оглядывая деревья вокруг.