***
Тони закатил глаза, проходя мимо меня, пока я вытирала слёзы с лица.
— Ненавижу твои слёзы. — сказал Тони.
— Мне всё равно. — сказала я.
— Причина? — коротко спросил Тони, заваривая кофе на двоих.
— Катрина Мэддис.
— Понятно. — больше он ничего не сказал, просто заварил кофе и отдал мне чашку, а затем ушёл в свою комнату.
После физкультуры, когда все пошли переодеваться, Катрина нашла своё платье, которое было изрезано в клочья ножиком. И на стенке рядом было выцарапано:
«Привет от Т. Л. Ты не стоишь чьих-либо слёз, особенно слёз оптимистичных людей. P.S: Твоя запасная одежда в том же состоянии, что и эта тряпка, что ты называешь «писком моды».
***
— Таких людей, как он, надо было поискать. — улыбнулся Карл, вспоминая что-то.
***
— Что за ерунда? — спросил Тони, когда Карл рисовал вазу с цветами.
— Моя визитная карточка в художественную школу. Туда не примут без вступительной работы. — сказал Карл.
Тони плюнул на картину.
— Ты ненавидишь вазы рисовать, так что сожги это дерьмо. — сказал он.
— Мне нужно в художественную школу попасть. — спокойно ответил Карл.
— Хочешь этого? — спросил Тони.
Карл промолчал.
— Делай, что хочешь, мне насрать. — сказал Тони, прежде чем уйти.
Карл дорисовал картину и пошёл в художественную школу. Но не прошёл отбор. Это его очень расстроило, что не мог не заметить Тони. И уже на следующий день на стенах художественной школы баллончиком кто-то написал:
«Вы потеряли лучшего художника, вы не стоите его грусти из-за вас».
***
— Таких, как он, в принципе больше не существует. — сказал Том, вероятно тоже придаваясь воспоминаниям.
***
— Не облажайся, Филлипс. — сказал Тони, забежав в раздевалку футболистов перед началом финального в этом сезоне матча.
Том не облажался, хотя они и проиграли уже известным вам «Зайцам» со счётом 12:13. Он забил девять мячей, а попыток было больше пятидесяти точно.
Но Тони был вреден, чтобы признать то, что Том не неудачник.
— Мог и лучше. — коротко сказал Тони перед тем, как незаметно сделать надрез на фанатской майке «Зайцев». Парень, который был в ней этого даже, и не заметил.
— Эй, Филлипс! — закричали игроки «Зайцев». — Твоя команда такая жалкая, как и ты сам! — очевидно, что это провокация. Том дёрнулся, но Тони своей маленькой рукой преградил ему путь.
— Стоять. — грубо сказал Тони. Было непонятно, кому это было сказано: Тому или «Зайцам».
Тони метнул один из ножей в ботинок высокого «Зайца», тот вовремя отскочил.
Тони быстро подбежал к ним и отодвинул в сторону половину куртки, показывая во внутреннем кармане весь свой арсенал ножей, лезвий и всего прочего. «Зайцы» даже не успели заметить, как Тони незаметно чирканул самым острым ножиком по их рукам, оставляя длинный след.
— Слушайте сюда, никто из вас не докажет, что вас поцарапал я. Сколько ни пытайтесь. — он дал им две секунды на размышления, а затем продолжил. — Филлипс забил за этот матч грёбанных девять мячей, в то время как ни один из вас даже не ударил по воротам. Поверьте, я следил. — он ухмыльнулся. — Так что заткнули рты и пошли жрать водку в честь НЕ своей победы. Потому что вы для неё ничего не сделали. И не думайте, что в следующем сезоне в финале «Филины» не надерут вам задницы. — он подмигнул им и пошёл в нашу сторону.
Тони умер за месяц до финала следующего сезона. «Филины» выиграли у «Зайцев» со счётом 15:3, разгромив их полностью. Том принёс свою грамоту о победе на чемпионате между школами штата на могилу Тони и закопал рядом.
— Мы надрали им задницы, Тони. — только и сказал Том, а затем ушёл прочь с кладбища.
***
— Он умел поддержать. — усмехнулась Мэй.
***
— Что на этот раз? — с громким вздохом спросил Тони. — Хотя, нет, подожди! Дай я угадаю! Мудак Мэд опять что-то сказал о том, что у него новая девчонка.
Мэй ничего не ответила, только слегка качнула головой.
— Забудь о чувствах, если не хочешь в них захлебнуться.
— А если это будут счастливые чувства? — с надеждой спросила Мэй.
— Бесишь. Твои чувства никогда не будут взаимными. Только погубишь себя и всё. Он ценит тебя, как близкую подругу. Но как девушка ты ему не сдалась. Пойми это и живи дальше.
— Как ты понял раньше, чем Мишель, о моих чувствах к Мэду? — спросила Мэй.
— Мишель слепа в некоторых моментах. Я наблюдателен. Не пропускаю ни одной детали. Взгляды. Нервные движения ногами и пальцами. Закусывание губ или внутренней стороны щеки. Грустный взгляд при разговорах о новой девчонке. Весёлый взгляд при рассказе Мэда о том, как он бросил эту девчонку. Мой мозг это суммирует и выдаёт ответ: ты в полной заднице, Мэй. — Тони продолжил читать какую-то книгу, вроде как это было произведение из русской классики. — Кстати, — Тони оторвался от книги. — Ты зачем вообще пришла-то?
— Проект задали, мы с Мишель его две недели откладывали до последнего. Завтра нужно защищать. — сказала Мэй.
— В моей комнате на столе лежит проект. Твоя с Мишель задача просто выучить текст. — скучающе сказал Тони.
— Она мне не сказала, что уже сделала проект.
— Она его и не делала.
— То есть?
— То есть это я сделал, увидев у неё на руке пометку с этим проектом, она же любит забывать дневник дома. — усмехнулся Тони. — Идите и учите текст. Без пятёрки я не пущу Мишель домой. — сказал Тони.
Тони всё же пришлось пустить меня в дом на следующий день, так как мы на пять защитили проект.
— Я думал, что ты забьёшь на зазубривание и получишь тройку, тогда я бы выпер тебя на улицу и вздохнул бы спокойно. — зевнул он.
— Не дождёшься. — усмехнулась я.
***
— Я восхищаюсь им… — призналась я.
Ребята подошли ко мне ближе.
— Поверь, Мишель, мы тоже. — они обняли меня со всех сторон.
— Думаю, что нам всё же пора идти. — сказала я в тот момент, как мне на телефон пришло сообщение.
«Я пае-дту на бвйке на могиллллу. Мэд».
— Быстро к Мэду! Это придурок пьяным решил сесть на байк! — мы быстро побежали к дому друга.
Пешком до дома Мэда от труб было где-то минут тридцать, бегом — пятнадцать. Но уже на полпути мы остановились, услышав звуки скорой. Через секунду мы бежали ещё быстрее. Никто из нас не подозревал, что может бегать с такой скоростью.
Мы были в двухстах метрах от дома Мэда, как увидели машину скорой помощи, двух полицейских, водителя фуры, который ревел, и байк, который было проще назвать грудой железа, чем транспортным средством. Один из полицейских кинул взгляд на нас и застыл. Это был тот хмурый полицейский, который пытался задавить меня своим высокомерием. Он резко пошёл в нашу сторону.
Четыре сердца, казалось, остановились. Я перестала дышать вовсе, будто воздух отравлен и я умру, только вздохнув.
Хмурый полицейский подошёл к нам и сказал:
— Его было невозможно спасти.
Мэй упала в обморок, но Карл успел подхватить её. Я оттолкнула полицейского в сторону и побежала к двум работникам скорой, которые уносили тело в черном пакете.
— Дайте мне посмотреть. — сказала я.
— Мисс, вы уверены? — недоверчиво спросил один из врачей.
— ДАЙТЕ МНЕ ПОСМОТРЕТЬ НА СВОЕГО ДРУГА! — закричала я.
Они медленно расстегнули пакет.
И я увидела безжизненное лицо друга, который вчера говорил о том, что собирается навестить румынскую парочку на зимних каникулах. Он ухмылялся. Даже при смерти он ухмылялся, словно говорил:
— Жду, когда на моей могиле напишут «Подонок. Так тебе и надо».
Я упала на колени и закричала, слёзы одна за другой покатились из глаз, уже через минуту я билась в истерике, пока не прокричала, смотря на небо:
— Придурок!
Том и Карл сидели неподалёку. Они не подходили ко мне, так как сами были в не лучшем состоянии, по взгляду Карла можно понять, что он готов также биться в истерике, как и я.
Последнее, что я помню, так это укол в бедро от одного из работников скорой, после чего я погрузилась в тревожный сон.